Хирург мафии

– Один адрес вот здесь, в северной части Москвы на улице Яблочкова. Заявка была от коммунальной службы местного муниципального образования. У них там два детских сада и четыре подвала жилых домов вдруг стали одолевать крысы. Второй адрес в Марьиной Роще. Заказ на адрес: 3-й проезд Марьиной Рощи, 12. Это логистический центр, в котором складские ангары арендуют различные организации. Тоже одолели крысы, стали портить упаковки. А третий адрес в Коньково на улице Введенского, 6. Сортировочный цех, овощехранилище, цех по производству холодных продуктов для супермаркетов.

– М-да, – покачал головой Орлов, – разброс приличный. И как вы собираетесь искать там следы этого Калиниченко? Может, проще по прописке? Он же где-то должен быть формально зарегистрирован. Я думаю, он не поехал бомжевать в другой конец Москвы. Ну, хотя бы в разумных пределах тот же район. Не так?

– Кто знает? – улыбнулся Лев. – Есть одна идея. Мы думаем, что удастся выйти на след Калиниченко проще. Одна милейшая женщина в наших технических недрах полагает, что Калиниченко незадолго перед смертью оказывалась квалифицированная медицинская помощь.

– По крайней мере, – вставил Крячко, – ему дважды кололи в вену иглой. Ну а в поликлинику бомж не пошел бы. У него медицинского полиса наверняка нет.

– «Скорая помощь»? – удивился Орлов.

На 7-ю подстанцию скорой медицинской помощи Гуров и Крячко приехали в девять часов утра. Главный врач подстанции, седовласый пожилой врач, увидев входящих мужчин, снял очки и посмотрел внимательно и немного недовольно.

– Полковник Гуров из МВД, я вам звонил вчера.

– Да-да, помню. Я попросил 12-ю бригаду подождать и не разъезжаться по домам после дежурства. Они сейчас в комнате отдыха вместе с водителем.

– Спасибо, – поблагодарил сыщик. – Вы подскажете, как пройти в эту самую комнату?

– Я вас провожу и представлю, – кивнул главврач, но в дверях остановился и повернулся к гостям: – Только я все же спрошу на правах руководителя этого подразделения. По телефону вы мне не ответили. А что с этим человеком не так? К моим сотрудникам есть претензии?

– Борис Аркадьевич, – взял его под руку Гуров, – вам совершенно не о чем беспокоиться. Речь идет не о претензиях вашим подчиненным и вообще не о выполнении ими своих профессиональных обязанностей. Пообещайте, что этот разговор останется между нами, кто бы вас о нем ни спросил.

– Ну, обещаю, если так, – ответил главврач, но настороженности в его глазах не убавилось.

– Нас интересует только тот человек, к которому вызвали вашу машину. Только он, и ничего больше. Вот поэтому мы с моим коллегой и хотим побеседовать с бригадой. Они могут нам очень помочь. И вы уж настройте их на деловой лад. Мы понимаем, что тяжелое дежурство, бессонная ночь, усталость. Но дело очень важное. Для многих людей важное.

– Хорошо, пойдемте.

Бригада состояла из врача, молодой крупной женщины в очках, и двух фельдшеров: молодого крепкого парня со стриженой головой и спортивными плечами и совсем молоденькой девушки с испуганными глазами. От бессонницы они у нее покраснели, и она выглядела какой-то заплаканной. Водитель, мужчина в клетчатой рубашке, надвинув на лицо кепку, посапывал в углу в кресле, вытянув ноги далеко в проход.

– Вот, товарищи, – посмотрел на своих подчиненных строго и немного с жалостью главврач, – хотят с вами поговорить, расспросить… Одним словом, я прошу помочь товарищам из МВД и ответить на все их вопросы. Они ищут человека, которому вы оказывали помощь во время вашего дежурства шестнадцатого числа.

Гуров уселся на диван напротив медиков, Крячко подошел к спящему водителю, снял кепку с его лица, а когда тот удивленно уставился на него, поманил за собой пальцем. Отвечала на вопросы в основном врач, Марина Александровна. Да, вызов был на улицу Введенского ближе к полуночи. Время можно установить точнее по журналу, если товарищи из полиции хотят. Вызывали к мужчине, которому стало, по-видимому, плохо прямо на улице. Симптомы, которые назвала женщина-прохожая, соответствовали или сердечному приступу, или гипертоническому кризу. Хотя и не раз бывало, что симптоматика сердечная на деле оказывалась болями в области желудка.

К своему большому неудовольствию, бригада увидела на земле явного бомжа и возле него двух сердобольных женщин. Марина Александровна не стала скрывать своего презрения к этой категории граждан перед полковником.

– Вы не осуждайте меня, это мое личное мнение, а не наше коллективное, я от себя лично говорю. Вы когда за каждую смену по полтора десятка людей в критическом состоянии посмотрите, когда одну-другую жизнь за смену спасете, тогда начнете понимать и сочувствовать тем, кто заработал на квартиру, у кого есть телефон, семья. И перестанете сочувствовать тем, кто не хочет жить в обществе, работать для общества. Да что там для общества! Они для себя самих жить не хотят. Мы теряем время, расходуем лекарства, а кто-то в этот момент умирает.