Хирурги человеческих душ Книга третья Вперёд в прошлое Часть первая На переломе

— Что я начал — явная гипербола, — печально усмехнулся Алексей. — Преобразования инициировал Горбачёв. Хотя перемены в Советском Союзе однозначно назрели задолго до него. Другое дело, что реформирование в итоге оказалось хаотичным и провальным. Впрочем, было бы нечестным отрицать, что я, уж так устроена жизнь, в ходе борьбы со злоупотреблениями, вольно или невольно расшатывал и косную систему власти, Но то, с чем я боролся, неприемлемо при любом общественном устройстве. А социальная справедливость, которой я старался служить — вечная непреходящая ценность.

— Ой-ой-ой, сколько пафоса…Вот только не надо болтологии, — не сдержавшись, по-звериному ощерился Геннадий Антонович. — Всемирная коммуна по-всякому была обречена!

— При сложившемся конкретно-историческом раскладе — бесспорно, — уравновешенно кивнул Алексей. — Уж больно у Советского Союза была трудная биография, требовавшая дисциплины и подчинения. В суровые, а тем более в военные годы, это работало безотказно, как нигде и ни у кого. Свидетелем тому — великие всемирные победы. Но затем настала мирная эпоха, требовавшая иного подхода. Ведь передовые социально-экономические формации отличаются от отживающих укладов масштабом включения в производство творческих трудовых масс. Да беда в том, что КПСС, впервые в истории человечества созидавшая новый невиданный строй, а потому сама не до конца сознававшая свою миссию, продолжала действовать по старинке. То есть, закручивая гайки, требуя неукоснительного повиновения своим, зачастую ошибочным, представлениям. Результатом такого подхода стала гигантская ротация. Однако, о-хо-хо, то была не прогрессивная смена составов, выдвинувшая на авансцену инициативных тружеников, а чисто бюрократическая. Она-то и позволила повсеместно пролезть наверх внешне послушным, но внутренне изворотливым лизоблюдам и карьеристам. Горбачёв же, механически усвоивший из марксистско-ленинского учения, что массы являются движущей силой развития, но, не обладая концептуальным мышлением и волей государственного деятеля, принялся хаотично откручивать гайки. Чему способствовало его как бездарное, так и продажное окружение. А в такой гигантской стране как СССР, это было смерти подобно. Пройдохи, и без того плававшие наверху, захватили власть…

— Ага, ага, — с презрительной миной на лице, перебил его Сырвачев. — Что вы мелете? Это Борис Николаич-то был послушным?!

— Ельцин? — на мгновение замер оппонент хирурга. — Ка-а-а-нешна! Да ещё каким! В Свердловске он зарекомендовал себя ярым прокоммунистическим ортодоксом. И до поры до времени он неуклонно следовал в фарватере советского официоза. Так же как и Гайдар, прислуживавший на руководящей должности в журнале «Коммунист». Так же как и коммунист Чубайс, что защитил кандидатскую по разработке методов планирования. Все они до последнего числились в КПСС, а как конъюнктура сменилась, юркнули на кривую дорожку ограбления и обмана народа…

— Э-э! — вернул на физиономию обычную безжалостную маску мясника эскулап. — А ведь ты брешешь…Наглючим образом свистишь, тов-варищ вовсе не Подлужный, а Подложный! Не надо тут чесать за народ. На референдуме он только что всё сам сказал, полностью поддержав Бориса Николаича.

— Только вот не надо хамить, господин Сырвачев! — поставил того на место Алексей. — Я ведь к вам в операционную не врываюсь, чтобы качать права, не так ли? Будьте и вы любезны, соблюдать приличие. Что до референдума, то одобрила политику Ельцина треть граждан, имеющих право голоса, а высказалось против — чуть менее трети. А вот то, что сорок процентов избирателей остались дома — это ещё один приговор нам — непутёвым коммунистам. Ибо за семьдесят лет правления не превратили их в созидающую силу. Это сама история вынесла нам приговор. Нам, но не социализму — будущему всех народов…

— Да хватит трепологии! — злобно оборвал его хирург-костолом. — Не надо вот этого умничанья. Исто-о-ория…Ты мне как мужик скажи, — оглянулся он по сторонам: — Вот как за твоё фи-фи к Борису Николаичу к тебе относятся сейчас простые труженики Сылки, а?

— Приблизительно так же, как в целом по стране, — заиграл желваками на скулах Подлужный. — Многие поддерживают. Но, не отрицаю, что большинство меня просто сторонятся. Не знают, как со мной и быть. А вместе с тем немало и таких, что перестали здороваться. Отворачиваются при встрече. Мало того — переходят на другую сторону улицы. Находятся и те, что ликвидацию Бэ-52 стали считать ошибкой. Выказали себя и те, что как Геннадий Антонович были категорически не согласны с рабским трудом осуждённых, но ныне с горящими глазами лезут в лакейское услужение к мировому буржуинству и к российским нуворишам…

— Ух, как я тебя ненавижу, упрямый осёл! — заорал Сырвачев, выскакивая из кабинета. — Oh my god! — воздевая руки к потолку, вопил он, вышагивая по коридору. — …Better late than never…

Глава шестая

1