Хирургический удар

Либрай посмотрел на Хэйла и прикурил сигару, которая торчала в уголке рта.

— Именно тот, черт возьми, — сказал Хэйл.

— Как известно, этот парень, убив лидера, бежал. Проклятые террористы взорвали самолет и убили всех оставшихся пассажиров.

— И этот Кросс жил со всем этим? Матерь Божья, — пробормотал Хэйл.

— Во всяком случае, чья-то мать... — сигара не тянулась, и он попытался вновь прикурить ее.

Либрай смотрел на свое отражение, постепенно исчезающее со стекла, до тех пор, пока не взошло солнце, и ему опять пришлось вернуться к столу, на котором он оставил распечатку.

Кросс ушел из военно-морских сил. Почетное увольнение. Инвалидность, длинный перечень операций со сложными медицинскими названиями и упоминание о том, что ему отказано в пенсии по инвалидности.

Либрай снова вернулся к началу страницы. Родился в 1952 году в Чикаго, штат Иллинойс. Дан список школ, все бесплатные. Некоторые из них находились в таких районах, куда можно было появиться только в сопровождении полицейской машины. В 1970 году Кросс с отличием окончил среднюю школу и стал посещать университет, название которого традиционно было символом элитарности. В университете читали курс подготовки морских офицеров запаса. Кросс посещал эти занятия, и по окончании университета ему было присвоено звание офицера запаса. Кросс был участником команды по плаванию, которую готовили к Олимпийским играм 1972 года. Но на игры он не попал после медицинского освидетельствования. В последующих материалах не было никаких упоминаний о проблемах со здоровьем. Оказалось, что Кросс был разносторонним спортсменом и образованным человеком. Числясь в военно-морских силах, он был одним из относительно немногих — Либрай тоже был офицером запаса, — кому предложили перейти в кадровые офицеры. Кросс добровольно согласился пройти обучение по специальным способам ведения войны. Далее следовал список благодарностей. Сведения о нескольких годах его службы отсутствовали. Либрай понимал, что причиной тому были интересы безопасности.

Либрай с сигарой во рту откинулся на спинку, мысленно, год за годом анализируя полученную информацию. Должно быть, Кросс получил повышение, когда произошел угон самолета.

Либрай вошел в камеру предварительного заключения. Он подумал, что Кросс спит или даже находится без сознания, судя по тому количеству алкоголя, которое доктор Хэйл обнаружил в его крови.

У Либрая был друг в газете “Чикаго Трибьюн”, который раскопал материал об угоне. От него Либрай получил необходимые подробности. Кросс перенес несколько операций на лице, которое террористы превратили в кровавое месиво. Сейчас Либрай изучал лицо Кросса. Только внимательно присмотревшись, можно было понять, что его нос был перебит. Но несмотря на это, лицо его было действительно красивым, с высоким лбом и волевым подбородком. Кросс повернул голову и открыл глаза. Либрай чуть приблизился. Карие глаза Кросса были одного цвета с волосами.

— Я сержант Либрай. Как вы себя чувствуете?

Кросс сел, наверное, слишком быстро, и закрыл лицо ладонями. Руки казались большими, массивными. Пальцы были длинные — как у хирурга или... Он вспомнил распечатку — как у пианиста. “В колледже Кросс факультативно занимался музыкой и, наверное, мог бы играть на пианино”, — подумал Либрай. Его дочь и жена тоже играли.

— Было и получше, — его лицо было закрыто руками, а голос звучал приглушенно.

— В супермаркете все называют вас героем, а мы пытаемся понять, черт возьми, что делать с человеком, который только что убил пятерых.

Кросс поднял голову и посмотрел на Либрая через пальцы.

— Хорошо. Когда решите, что делать, сообщите обязательно мне. О'кей?

— Чем вы занимались после того, как ушли из военно-морских сил, мистер Кросс?

— Учился на заочных курсах, чтобы стать дегустатором на винокуренном заводе.

Либрай засмеялся.

— Я имею в виду, чем вы зарабатывали себе на жизнь?

— Играл на пианино у Риты в “Комнате ночных грез” на Элстоне. Вы видели меня там?

— Нет. Когда вы в последний раз работали?

— Пару недель назад. Рита умерла, а ее муж взял маленький эстрадный ансамбль.

— Вы получали пособие по безработице?

— Нет, — коротко ответил Кросс.

Либрай мысленно вздрогнул.

— Что вы делали в супермаркете в тот вечер?

— То же самое, что и пожилая черная леди и тот парень в спортивном костюме — делал покупки.

Он опять закрыл лицо руками, но тут же вновь поднял глаза.

— Сигарета есть?

— Я курю сигары.

Либрай выглянул в коридор и заметил полицейскую Мэри Герш.

— Мэри, быстренько найдите несколько сигарет для этого парня, хорошо?

— Каких сигарет, сержант? — спросила она.

— Секундочку, — он повернулся к Кроссу.

— “Пэлл-Мэлл”, а если их нет, то “Кэмел”.

Либрай повторил слова Кросса, и Мэри, улыбнувшись, исчезла в глубине коридора.

Этот незначительный эпизод явился для Либрая своего рода психологическим экспериментом. Он еще сохранял способность делать выбор и отдавать чему-то предпочтение. А это значило, что у него есть собственное “я”. Либрай вновь вернулся в камеру.

— Ну и у вас есть какие-нибудь соображения, как мы поступим с вами дальше?

— Отпустите меня?