Хищная

— Не думайте о риске, думайте о выигрыше!

— Увы, пока не можем.

— Вы даже не представляете, какие перспективы вас ждут в Европе! Ваша компания с такой историей, с такой хорошей репутацией! Ни одного сорванного проекта. У вас все получится. Минус 30% наше окончательное предложение.

Я снова слегка коснулась губами вина.

— Минус 40%, месье Руссо.

Он напрягся.

— Знаете, мы тут общаемся в России еще с одними потенциальными покупателями...

— Знаю, — не даю ему договорить, — Они категоричны на минус 50% и ни долларом больше. А у вас уже подгорают все сроки. Если вы не договоритесь о выгодной продаже, то вам придется объявлять банкротство, потому что конец года не за горами и нужно платить налоги.

Француз растерялся.

— Ну, налоги за этот год можно платить до конца первого квартала следующего года.

— Да. Именно столько времени займет оформление сделки и юридическое слияние компаний, если начать прямо сейчас. А если прямо сейчас не начать, то уже 1 апреля следующего года вам нужно будет выложить немалую сумму во французскую казну. Она у вас есть?

Я снова отправила в рот половинку помидора. Француз сделал глоток вина.

— Минус 30% и налоги мы заплатим.

Врет. Ничего они не заплатят. В конце марта поставят нас перед фактом, что платить не будут, и либо нужно будет отменять сделку, либо платить за них. А отменить к тому моменту будет слишком болезненно для нас.

— Минус 38% и налоги мы платим сами.

Он задумался.

— Хорошо, мисс Морозова, мы с вами свяжемся.

Я согласно кивнула. Мы пожали друг другу руки, и я пошла на выход из ресторана.

Через неделю, в день выписки Вики, Жан Руссо написал мне письмо, в котором сообщил, что они продолжают переговоры с другими потенциальными покупателями, но нас считаются приоритетными и готовы через месяц встретиться снова.

Они у меня в кармане.

Вика вернулась в гораздо более хорошем состоянии, чем уезжала. Она поправилась, на лице появился здоровый румянец. Глаза уже не такие потухшие и уставшие. Миша все это время терпеливо ждал маму. Хоть ему всего и три годика, он за полтора месяца Вику не забыл, и как только она переступила порог дома в «Золотом ручье», тут же бросился к ней с криком «Мама!».

Вика любит сына. Это видно. Не выпускает его из рук, кормит с ложечки, читает ему сказки, поет колыбельную. Она могла бы быть идеальной матерью, если бы не тот образ жизни, который вела.

— Кристина, спасибо тебе, — тихо сказала мне Вика уже перед сном в день возвращения.

Я крепко ее обняла.

— Я люблю тебя, Вик. Я неправильно поступила, когда уехала, оборвав все связи с тобой. Но я никогда не переставала тебя любить, мою младшую сестренку.

Я почувствовала, как футболка на плече стала мокнуть. Вика плачет.

— Мне так тебя не хватало...

— Прости меня. Прости...

Мы крестим Мишу в ближайшую субботу. Илья искренне рад. Вот не ожидала. Я думала, мне придется долго его уговаривать, но нет. Ему нравится роль крестного папы. Отец с Еленой по случаю крестин устроили в «Золотом ручье» небольшой праздник.

В работе и семейных хлопотах у меня получается не думать о Максиме. Прошло уже достаточно времени. Близится начало октября. От него по-прежнему нет вестей. Не звонит, не пишет. Я тоже на контакт с ним первая не иду.

О чем нам говорить? Это была ошибка.

Когда мы с Викой, Мишей и Людмилой Николаевной перезжаем в мою квартиру, Степанова скептически морщится.

— Что не так, Вик? — Недовольно спрашиваю ее.

— Кристин, квартира хоть и большая, но, я боюсь, мы с Мишей и Людмилой Николаевной будем тебя стеснять. Все-таки у тебя личная жизнь...

— У меня нет личной жизни, Вик. Ты же знаешь.

Несколько ночей подряд мы с Викой провели за душевными разговорами обо всем на свете. Как раньше. Я рассказала ей все про свою жизнь в Америке и про Максима. Она рассказала мне про себя. Мишиного отца она не знает. Это был случайный парень на одной из тусовок.

— Ну а вдруг появится!

— И что?

Она немного помялась и тихо спросила:

— А можем мы с Людмилой Николаевной и Мишей жить в вашей старой квартире? Вы же ее не продали?

Я напряглась... То была мамина квартира.

— Вик, там много всего от мамы осталось...

— Я с Мишей могла бы спать в твоей детской комнате, а Людмила Николаевна в гостиной. А комнату твоей мамы и твоего отца мы закроем.

Я тяжело сглотнула.

— Я не уверена, что пребывание в той квартире не скажется на твоем состоянии.

Степанова засмеялась.

— Все в порядке, Кристин. У меня больше не было приступов после того в 11 классе. Даже когда я сильно переживала из-за твоего отъезда. И я, кстати, ездила на могилу к твоей маме несколько раз. Все было хорошо. Один раз я даже с Кузнецовым там встретилась.

Я искренне удивилась.

— С Егором???

— Да.

— Что он там делал??

— Принес букет белых роз. Которые твоя мама очень любила.

Я, кажется, до сих пор в шоке.

— Когда это было?

Вика задумалась.

— Года четыре назад, наверное. Миши еще не было у меня. Это была очередная годовщина смерти. Я прихожу на кладбище, а там он у могилы сидит.

— Но, когда я с ним виделась на предсвадебной вечеринке Максима, я спрашивала у него про тебя. Он сказал, что не видел тебя после школы.

Степанова пожала плечами.