Хищник

— Мадам, разве вы не получали уведомления об обнаружении болезни? Вы должны были позвонить по номеру один-во-семь-сто. Неужели вам не показывали результатов анализа?

— Не понимаю, о чем вы говорите, — отмахнулась доктор Селф.

Она вдруг вспомнила о вчерашнем анониме, который позвонил ей после ухода Марино.

— А что, мои деревья действительно заболели?

Она подошла к грейпфрутовому дереву, увешанному плодами. На вид оно казалось вполне здоровым, но, наклонившись над веткой, на которую указал ей инспектор, она увидела на листьях еле заметные светлые пятна, формой напоминающие пропеллеры.

— Видите? Пятна указывают на недавнее заражение. Очень характерные признаки.

— Не понимаю, — вмешался второй инспектор. — Если эти красные полосы действительно были нанесены инспекторами, сейчас бы уже наблюдалась суховершинность и падение плодов. Чтобы определить, когда произошло заражение, достаточно посчитать древесные кольца. Как вы знаете, в год прибавляется по четыре-пять колец, так что если…

— Какого черта мне считать кольца и падалицу? О чем вы говорите? — возмущенно воскликнула доктор Селф.

— Я просто прикидываю. Если полосы были нанесены два года назад… Что-то здесь не то!

— Вы что, смеетесь надо мной? — завопила доктор Селф. — Я лично не вижу здесь ничего смешного!

Из головы у нее не шел вчерашний телефонный аноним.

— Зачем вы явились сюда? — возмущенно воскликнула она, глядя на светлые пятна.

— Все это очень странно, — заявил инспектор с компьютером. — У нас почему-то нет протокола осмотра ваших деревьев и решения об их уничтожении. Не понимаю. Все наши действия мы регистрируем в компьютере. Пятна на этих листьях имеют довольно необычную форму. Видите? — Он показал ей лист со странными пятнами, похожими на маленькие пропеллеры. — Обычно они выглядят несколько по-другому. Нам нужна консультация патолога.

— Почему вы пришли именно сегодня?

— Нам позвонили и сказали, что ваши деревья могут быть заражены…

— Позвонили? Кто позвонил?

— Какой-то садовник из вашего района.

— Ерунда. У меня есть садовник, но он никогда не говорил мне, что с моими деревьями что-то неладно. Чушь все это! Ничего удивительного, что люди возмущены вашими действиями. Вы черт знает что себе позволяете. Врываетесь на чужие участки и сами толком не знаете, какие деревья надо уничтожать.

— Мадам, я понимаю ваше возмущение. Но с цитрусовой гнилью шутки плохи. Если мы не будем с ней бороться, здесь не останется ни одного цитрусового дерева…

— Я хочу знать, кто вам звонил.

— Нам это неизвестно, мадам. Извините за причиненные неудобства. Но другого выхода у нас нет. Когда мы сможем прийти к вам опять? Вы будете дома после обеда? Мы пригласим патолога.

— Можете сказать своему чертову патологу и всем вашим начальникам, что я этого так не оставлю. Вы знаете, кто я?

— Нет, мадам.

— Тогда включите радио сегодня в полдень. Передача «Давайте обсудим» с доктором Селф.

— Вы шутите. Так это вы? — изумился инспектор с компьютером. — Я постоянно слушаю вашу передачу.

— У меня есть еще и телевизионная программа. На канале Эй-би-си, по четвергам, в час тридцать, — слегка оттаяв, сообщила доктор Селф.

За окном, похоже, копали землю. Эв сидела с поднятыми над головой руками и, прерывисто дыша, прислушивалась к звукам, доносившимся снаружи.

Ей казалось, что она уже слышала эти звуки, но только не помнила когда. Может быть, ночью. Она прислушивалась к скрежету лопаты, вонзавшейся в сухую землю за домом. Когда Эв попыталась двинуться, лодыжки и запястья пронзила такая боль, словно ее ударили. У нее ныли плечи, было жарко и хотелось пить. В голове стоял туман — наверное, у нее поднялась температура. Раны и ссадины воспалились и нестерпимо болели. Теперь она могла опустить руки только когда вставала.

Она скоро умрет. Если даже он не убьет ее, она все равно умрет. В доме было тихо. Теперь она точно знала, что их здесь больше нет.

— Воды, — прошептала она.

Слова возникали у нее в голове, но, выходя наружу, лопались воздухе подобно мыльным пузырям. Они поднимались вверх и беззвучно исчезали в горячем смраде.

— Пожалуйста, ну пожалуйста.

Но слова уходили в никуда. Она заплакала.

Слезы капали на мятое зеленое платье, лежавшее у нее на коленях. Она рыдала, словно самое страшное уже произошло и судьба вынесла ей свой приговор. Она смотрела, как платье покрывается темными пятнами, и вспоминала, как ходила в нем в церковь. Сейчас под его складками лежала маленькая розовая спортивная туфелька. Эв чувствовала ее бедром, но руки у нее были подняты над головой, и теперь она не могла взять туфельку или получше ее припрятать. Она заплакала еще сильнее.

Копать продолжали, и через окно стал проникать дурной запах.

Он становился все сильнее, вскоре комнату наполнило жуткое зловоние, резкий отвратительный запах разлагающегося трупа.

— Освободи меня. Господи, — начала она молиться. — Избавь меня от этого. Укажи мне путь.