Хищники

Бизон положил трубку и перевел дыхание. Он каждый раз чувствовал себя школьником, выходящим к доске, когда звонил этому человеку. В своем деле Механику не было равных. По крайней мере Бизон не знал больше никого, кто мог бы не расстрелять жертву в упор из автомата, а организовать самую натуральную, не вызывающую даже тени подозрения в преднамеренности «бытовуху» — даже для тех избранных, что по ночам не снимают бронежилета, а в сортир ходят в сопровождении двух телохранителей. Два раза Механик уже выполнял заказы бандитского авторитета и оба раза на высшем уровне. Один человек, крупный авторитет «союзного значения», вор в законе, отбросил коньки в парилке своего особняка под Екатеринбургом от теплового удара, а другой, весьма респектабельный голландский миллионер, отличный семьянин, ни разу не уличенный в прелюбодеянии, скончался от разрыва сердца в одном из питерских борделей, прямо на шлюхе. За каждый из «объектов», ликвидировать которые не брался ни один российский киллер, Механик получил от Бизона по двести тысяч долларов.

У питерского рэкетирского «папы» не было на Механика другого выхода, кроме как через номер автоответчика. Три года назад Бизон получил его от влиятельного городского чиновника, впоследствии пошедшего на повышение в Москву, а теперь, по слухам, устроившего себе пожизненный рай где-то на далеких островах с янтарным песочком, пальмами и лазурным океаном.

На следующий день после записи сообщения телефон Бизона зазвонил.

— Слушаю!

— Янис? — произнес тихий, но уверенный голос. — Ты звонил?

— Да. Есть письмо, надо забрать.

— А стоит оно того?

— Думаю, да.

— Хорошо, тогда встретимся завтра в семь утра в тире «Серебряная пуля» на Каменноостровском.

— А он работает в такое раннее время? — уточнил Бизон.

— Будет работать, — успокоил его Механик. — Пока.

— До завтра. — Авторитет вставил трубку сотового телефона в держатель на панели своего «мерса» и вдруг рассмеялся беззаботным и веселым смехом. — Процесс пошел, мать твою так!

На следующий день Бизон подрулил ко входу в полуподвальное помещение бывшего досаафовского тира, заехал прямо на тротуар, вылез из «мерседеса» и, не запирая машину, спустился на пять ступенек вниз к выкрашенной грязно-желтой краской металлической двери. Она оказалась заперта, и Янис несколько раз сильно нажал на кнопку звонка. Спустя несколько секунд громко щелкнул электрический замок, и Бизон шагнул внутрь, в тускло освещенное помещение, прошел по коридору, свернул направо и остановился перед настежь открытой дверью тира.

Около центрального «окна» стоял, не поворачиваясь лицом к вошедшему, крепкий невысокий мужчина в синем спортивном костюме и целился в пятисантиметровую мишень из боевого пистолета с накрученным на ствол длинным глушителем. Звук трех почти слившихся воедино выстрелов напоминал тихий хлопок детских ладошек. Мужчина положил пистолет на стол для оружия и нажал на кнопку, молчаливо ожидая, пока простреленная им мишень не приблизится к «окну» на расстояние вытянутой руки. Потом сорвал ее, мельком глянул на результаты своей стрельбы и вполголоса спросил, по-прежнему не поворачиваясь к стоявшему за его спиной Бизону:

— Как считаешь, Янис, я еще в форме? Тридцать одно очко после трех выстрелов.

— Разве так бывает? — Бизон сделал шаг вперед. Теперь он мог видеть лицо собеседника. Но не его глаза. Глаза были прикрыты темными, практически непроницаемыми снаружи очками в тонкой серебристой оправе. — Три десятка — это ровно тридцать очков...

— Ты упустил один важный момент, — спокойно уточнил Механик, протягивая бригадиру рэкетиров маленький белый листок с нанесенным посередине кругом из десяти колец. — Взгляни на мишень.

Бизон взял протянутый лист, вперился взглядом в его центр и удивленно присвистнул. Если бы Механик стрелял не на его глазах, можно было бы подумать, что в «десятку» попала лишь одна пуля. В центре мишени красовалось одно-единственное отверстие, по своей ширине равное диаметру пистолетной пули. И ни сотой доли миллиметра в сторону! Все три пули попали в абсолютно одну точку.

— Ну и что? — с деланным равнодушием пожал плечами Бизон, комкая лист в своей широкой ладони и бросая его в стоявшую рядом корзину для бумаг. — Все равно только тридцать. Больше не бывает.

Тонкие бескровные губы Механика растянулись в чуть заметной усмешке.

— Ладно. Дай мне свой.

— Пушак? — удивился бандит. — Зачем?

— Просто так. Заодно проверю, как он у тебя пристрелян.

— Не волнуйся, с этим полный порядок! — усмехнулся Бизон. Он сунул руку за борт пиджака, извлек из компактной полицейской кобуры вороненый «ТТ» и протянул киллеру.