Хищники

— Именно так. Мы знаем, что существует зависимость между жестокостью, сексуальностью и преступлением. Находясь в высшей степени возбуждения после убийства мальчиков, он вошел в комнату девушки. Там ему захотелось провести немного больше времени. В соседней комнате лежали еще теплые тела жертв, и ему понадобилось время, чтобы собраться с духом, включить воображение, выждать момент. Он смотрел на спящую девушку, не испытывая никакого сочувствия. Она для него была лишь объектом, на который обрушится его гнев. Затем он осмотрел мебель, проверил ящики. Вид поясов пробудил в нем болезненные воспоминания, связанные с моральными травмами, полученными в то время, когда формировалась его личность. Его охватила ярость. Подогревая самого себя, он выбрал нарядный воскресный ремень. Символика была слишком заманчивой. Он душил девушку до тех пор, пока она не перестала бить по постели руками и ногами. Она еще не умерла, но была без сознания. Тогда он прошел в комнату родителей, разбил им головы ударами молотка, того самого, который он взял на гумне. Все его действия в ходе этой бойни вполне соответствовали намеченной цели. Молоток, ремень, простыни, бутылка, свеча — всего лишь предметы, находившиеся на ферме, и все они контрастируют с теми замысловатыми и тщательно подготовленными мизансценами предыдущих преступлений.

— А когда он убил отца и изуродовал мать, то пошел за девушкой… — тихо заключил Конрад.

— Да, я так думаю; вероятно, несмотря на ее состояние, она застонала, и тогда он схватил нож и исколол ее, как, впрочем, и ее мать. Это могло бы разбудить всех в доме, а значит, надо было, чтобы все они были уже мертвы. И теперь надо задаться вопросом о причине этого действия. Почему надо было идти за девушкой, мучить ее и все завершить в комнате родителей, вместо того чтобы покончить с ней в ее же кровати?

— Комната родителей имела символическое значение, — догадался Конрад.

— Действительно, это наиболее правдоподобное объяснение: ремень, комната родителей… На данном этапе выводы кажутся очевидными. Убийца убрал всех мужчин из дома, оставив все-таки след — сексуальный — в обеих женщинах, как бы говоря: даже когда мужчины нет в доме, он там присутствует своей частью, и эта часть — фаллос. Мужское присутствие не обязательно должно быть конкретным, физическим, его повсеместность воплощается с помощью предметов, воткнутых в женщин. И вот это явно говорит о наличии душевной травмы. Этого человека бил и мучил его отец. У меня это не вызывает никаких сомнений.

— А к чему это приведет нас в деле? — спросил Ларссон.

— К конкретизации личности преступника, к тому, что мы точно узнаем, кто он такой. Это все заставляет нас обратить внимание на поведение убийцы с другими людьми, на его отношения со старшими по рангу. Так как на отношения убийцы с офицерами должны проецироваться его отношения с отцом, и, хочет он того или нет, это очевидно. У него явно были проблемы, связанные с подчинением и выполнением приказаний. Запомним это как следует.

— Он странный, этот парень, — сказал Монро, качая головой. — Мы знаем теперь, что он стремится убивать тех парней, кому в день боя звезды сулят удачу, поэтому можно сказать, что это тоже средство отмщения за то, что в детстве ему удача не улыбалась, да?

Фревен поднял брови. Опасность анализа с использованием языка крови состоит в том, что все, посвященные в эту методику, стремятся сделать свой собственный вывод, рискуя усложнить или упростить самое главное, как это делал Монро. Лейтенант предпочел проигнорировать его замечание, но тут вмешался Бейкер:

— Все это хорошо, но до сегодняшнего дня все эти выводы не помогают нам вычислить этого парня. Каждый раз проясняется та или иная черта его характера, но перед нами все тот же список подозреваемых, и мы никак не можем указать пальцем ни на одного из них.

— Теперь можем! — воскликнула Энн с оттенком театральности. — Учитывая все, что только что рассказал лейтенант Фревен, я думаю, что мы можем сократить список до четырех имен.

Все повернулись к медсестре. Она вышла из тени у каменной колонны, где стояла все это время, прислонясь к ней, поднялась на возвышение и прошла к доске со списком действующих военнослужащих третьего взвода. Она добавила цифру «44» напротив семи имен и повернула доску так, чтобы ее было видно всем.