Хищники

Дальше Осетров рассказал, что, приехав домой, оставил мотоцикл у себя дома на кордоне, пересел на лошадь и до обеда находился на своем обходе. В середине дня посетил Турунгайш. Передал Гаю карточки наблюдений, скопившиеся за неделю…

— А что это за карточки? — поинтересовалась следователь.

— Какие звери встречаются, птицы. Их следы. Наша основная работа. Где встретил, в каком количестве… Так учитываются обитатели заповедника…

— С кем встречались еще? — спросила Дагурова. — Я имею в виду здесь, в Турунгайше?

— С Юрием Васильевичем.

— Кто он?

— Сократов… Научный сотрудник.

— Еще с кем? — продолжала следователь.

— С Чижиком… То есть с Мариной… Дочерью Федора Лукича.

— О чем вы с ней беседовали?

— О разном… Завтра она в Москву уезжает…

«Завтра? Странно, — подумала Ольга Арчиловна. — Почему же Гай ничего об этом не сказал? Да-а, директор заповедника очень не хотел, чтобы я увиделась с его дочерью… Но почему?»

— Авдонина встречали в тот день?

— Нет, — отрицательно покачал головой Осетров.

— А знали, что он приехал?

— Откуда?

— Может, Марина сказала? Или этот… Юрий Васильевич?

— Нет, мне никто ничего не говорил, — угрюмо повторил лесник.

— А в котором часу вы были тут?

— Около двух…

«Уточнить у Гая, когда 27 июля появился в Турунгайше Осетров и когда приехал Авдонин», — записала в блокнот Дагурова и снова обратилась с вопросом к леснику:

— А дальше?

— Я поехал домой… Вздремнуть хотел немного. Ведь всю ночь не спал… Да не удалось.

— Почему?

— Шишкарей засек.

— Кого? — не поняла следователь.

— Ну людей, которые шишку бьют. Кедровую. Орехи промышляют… А у нас запрещено. На то и заповедник…

— Вы их остановили?

— А как же! Человек шесть прятки со мной затеяли… Но одного я схватил… В руках байдон[2]— кувалда пуда в полтора… Чуть меня не задел. Провозился с ним больше часа… Все умолял отпустить, не составлять акт… Спустишь раз — повадно будет, — покачал возмущенно головой Осетров. — Ведь знают же, подлецы, что нельзя! Нет, лезут… Главное — орехи только-только созревать начали. Представляете, с какой силой надо бить по стволу этим самым байдоном, чтобы несколько шишек упало? Так и уродуют кедр! — горячился лесник. — А им все до фонаря…

— Ну вы составили акт. Л потом?

— Какой уж там сон. Разозлился я… Думаете, приятно задерживать? Честное слово, за людей стыдно! — Осетров провел ладонью по лицу. — А с другой стороны — как тайгу уберечь? Зверье и прочее? Вот и приходится… — Лесник вздохнул, помолчал. Затем продолжил — Потом с Мариной встретились…

— Где?

— У Монаха, — показал он рукой в окно. — Километра два отсюда… Камень такой большой, на человека в хламиде похож. Черный весь…

— Заранее условились?

— Да, — кивнул Осетров.

— В котором часу?

— В шесть… Ну, поговорили. Я пошел ее провожать… — Об этом Осетров выпалил скороговоркой. Было видно, не хотел выдавать подробности. Ольга Арчиловна решила пока на их встрече не заострять внимания.

— Мы уже почти расстались. Дальше Чижик одна хотела идти… До Турунгайша недалеко… Вдруг вижу, Рекс забеспокоился…

— Собака была с вами?

— Рекс всегда со мной… А если он что-то учуял — неспроста. Да и мне показалось: кто-то крадется по тайге… Я сказал, чтобы Чижик шла домой, а я посмотрю, что за шум. Рексу я приказал, чтобы сопровождал Марину.

Осетров замолчал. Следователь не торопила: воспоминания не из легких.

— Значит, двинулся я на шорох. Сначала думал — медведь. Прислушиваюсь, непохоже. Скорее человек. На границе ведь как? Лежишь в дозоре и по звукам должен определить, кто идет: кабарга или кабан, сохатый или человек. Зря тревогу поднимешь, ребята засмеют… Двинулся я, значит, бесшумно за ним. Смотрю: человек. В капюшоне. На одном плече не то мешок, не то рюкзак, на другом — ружье… И оглядывается, словно прячется от кого-то. Подозрительно… Я дважды крикнул: «Стой!» А он как припустил — только сучья трещат. Я опять: «Стой, стрелять буду!» Он еще быстрее. Ну я выстрелил вверх. Тогда он останавливается, поворачивается — и в меня. Наверное, у него осечка вышла: я только щелчок услышал. Правда, в тот самый момент что-то над самым ухом просвистело. Как пуля… Я даже присел. Тогда он из другого ствола — шарах! Я тоже выстрелил…

Осетров замолчал, сглотнул слюну.

— Значит, Авдонин стрелял дважды? — уточнила следователь. — Один раз была осечка, а во второй раз — выстрел?

— Так и было, — кивнул лесник.

— Вы сразу подошли к нему?

— Какой там… Ноги к земле приросли, двинуться не мог… Зверя приходилось, а тут… Хотел Чижику крикнуть — горло перехватило. — Осетров вытер со лба испарину. — Как пересилил себя, не знаю… Лежит на богу. Я попятился… Дальше как в тумане… Не то я побежал, не то Марина с Рексом вернулись…

— А может, он был только ранен? — осторожно спросила Дагурова.

— Да что вы… Столько кровищи… — Лесник судорожно вздохнул. — Ну, Чижик к отцу побежала, а я к участковому…

— Погодите, Нил, — остановила его следователь. — Когда вы приблизились к лежащему Авдонину, ружье и мешок где находились?

— Не помню… Честное слово, не до того было…

Ольга Арчиловна настойчиво спросила:

— Так все-таки они были?