Хищники с Уолл-стрит

– Лайла дала мне рекомендательное письмо за моей подписью, – пояснил я, не клюнув на крючок Романова. – Чарли гарантировал инвестиции ее семьи, а они просили у него справку о кредитоспособности.

– Ты поручился за «Келемен Груп»? – со сдержанным удивлением поинтересовался он.

– В том-то и загвоздка. Я письма не писал.

– Тогда и проблемы нет, – легкомысленно заключил он.

– Чарли подделал мое имя. Не знаю зачем. Не знаю, что это означает. И не жду ничего хорошего.

– Это проблема, – признал Романов.

– Здорово, правда?

– А я-то тут при чем? – спросил он с чувствительностью посла, почуявшего в атмосфере асссамблеи ООН чей-то зловонный пук.

– Наверное, ни при чем. Я думал, у тебя могут быть какие-то сведения. Ну, и другое тоже.

– То есть?

– Рядом с одной из компаний твоего портфеля Чарли сделал пометки.

– Какой именно?

– «Рагид Компьютерс».

– И что за пометки?

– Ничего особого. Написал 31.12 и 30.11. Смахивает на целевой курс.

– Целевой курс?! – фыркнул Романов. – Если «Рагид Компьютерс» подымется севернее двадцати долларов, я смогу купить Бермуды.

– Целиком?

– И еще сверх того.

– Чудесно.

– Ты принес его записки? – поинтересовался Романов.

– Нет.

– Можешь забросить мне его папку в понедельник? Хотелось бы взглянуть.

– Конечно.

Романов поднялся со стула, этим движением односторонне объявляя, что встреча закончена.

– Если ты не против, меня ждут выходные.

– Понял. Спасибо, что пришел.

Спасибо за третью степень с пристрастием, чурбан.

– Гровер, – откликнулся он, приостановившись у двери.

– Да?

– На твоем месте я бы подхалтуривал запугиванием. – По-боксерски молниеносно он похлопал меня по щеке ладонью – еще не пощечина, но достаточно ощутимо. – Некоторые на попятную не идут. Мы поняли друг друга?

Швейцар жестом пригласил к двери. Ему не терпелось, чтобы мы покинули Гарвардский клуб. Он видел не столь уж дружественное похлопывание Русского Маньяка.

Тебе не продержаться и трех раундов, браток.

Мы вышли. Романов направился к Пятой. Я – к Шестой. Я еще успевал присоединиться к своему велоклубу. Летом мы выезжаем вечером на покатушки каждую пятницу. На велике мне думается лучше всего. Но в тот вечер никакой боли в мышцах и легких не хватило, чтобы затушевать то, что донимало меня на самом деле.

Щека горела у меня всю ночь.

Глава 36

В субботу утром июльское солнце озарило мои простыни, легло горячими прямоугольниками на деревянные полы моей спальни. Яркие лучи приподняли мне веки и окатили жаром тело. Облаченный только в боксеры и щетину, я поскреб живот и потянулся, пробуждаясь. Просто чувствуя. Не думая. Наслаждаясь последними минутами сладкой дремы. Лениво и плавно входя в день.

Не тут-то было. Три имени зарикошетили у меня в голове, мечась во всех возможных направлениях.

Чарли Келемен. Алекс Романов. Пэтти Гершон.

Некогда нежиться в постели. Я выудил из бельевой корзины выцветшую рубашку-поло и шорты цвета хаки и поспешил в «Старбакс» на Бродвее с компьютером под мышкой. Очереди почти не было, и я вооружился чашкой мокко размером с бочонок. От СКК разумнее было держаться подальше. Гершон частенько работает в конторе и по выходным.

Кто же заботится о ее детях?

Электронная таблица «Инвесторы», теперь перекочевавшая на мой ноут, разожгла мое любопытство с самого начала. Но всю неделю встревали то рынки, то клиенты, то поединок с Гершон за Попрыгунчика Джей-Джея, требуя моего внимания и мешая мне провести вскрытие ячеек, чтобы установить истину. У меня нет объяснения, зачем Чарли подделал мое имя. У меня нет доказательств.

Меня могут вытурить с работы.

«Риталин» не понюхаешь. Но подышать в «Старбаксе» – что-то вроде того. В воздухе на одну часть кислорода приходится две части кофеина – мой любимый коктейль для концентрации. В офисе не счесть отвлекающих факторов, и я наверняка проглядел в таблице «Инвесторы» что-то важное. К примеру, «Эксель» позволяет пользователям прятать строки и столбцы таблицы. Эта функция упрощает просмотр, делает презентации более наглядными. Или скрывает следы махинаций Чарли. Что-нибудь да всплывет. Если есть чему. Чем бы «оно» ни было.

Есть лишь одна проблема. Алекс Романов не выходил у меня из головы. Так было в Гарвардском клубе. Так было, когда я крутил педали вчера вечером. Так было и теперь. Не считая этих корявых рук, внешних изъянов у Русского Маньяка нет – элегантность в одежде, шоколадный голос и трехзначная доходность. Он напоминает мне Скалли, у которого вечно каждый волосок на своем месте. Мои инстинкты вопили, что надо прощупать его поглубже.

Опасность, Уилл Робинсон!

Чопорная замкнутость Романова возбудила мои подозрения. Никому не дано вечно поддерживать трехзначные доходы. И Питеру Линчу, и Уоррену Баффетту, и прочим легендам финансового менеджмента доводилось перехитрить самих себя. Рано или поздно рынок оставляет в дураках любого, будь тот хоть чародей и волшебник.