Хищницы

Для меня получалась двойная охота: из монтекристо на крыс и на удочку – на карпов, отдельные экземпляры которых доходили уже до десяти фунтов веса».

Екатерина Бутович часто бывала в этом сказочном дворце. Муж считал, что она задерживалась в Киеве у матери. Меж тем, об отношениях Кати и киевского проконсула знали в городе решительно все.

Зимой 1906–1907 годов Владимир Бутович, наконец, сознает: он обманут. Катя понимает: пора делать выбор. Ставка серьезная. Риск колоссальный. Но игра стоит свеч. Муж запретил Кате выезжать из Круполя и отказал Сухомлинову от дома. Но Екатерина Бутович нашла возможность обмениваться с генерал-губернатором письмами, а когда летом 1907 года Владимир Бутович по служебным делам отправился в Кишинев, пошла на решающий шаг.

Она отправилась в Киев и провела ночь у Владимира Александровича Сухомлинова. Генерал как благородный человек настаивал на ее разводе и готов был венчаться. Катя бросила имение, мужа, ребенка и окончательно переехала к любовнику. Было только одно «но». Катя жила с генералом, но юридически оставалась женой Бутовича. Это скользкое обстоятельство захлопывало перед ней двери в высший свет, который казался уже таким близким…

В июле 1907 года Екатерина Викторовна потребовала развод. Она хотела, чтобы Бутович взял вину на себя, отказался от сына в ее пользу и выплатил единовременно 200 тысяч рублей. Молодой чиновник вряд ли станет портить отношения со всемогущим генерал-губернатором.

Ответ Бутовича

Владимир Сухомлинов и Екатерина Бутович были уверены: муж все условия выполнит и развод даст. Ссориться – себе дороже, в руках удачливого соперника армия, полиция, да и все местное чиновничество.

Но Владимир Бутович уперся. Он был искренне возмущен случившимся: холодным эгоизмом супруги, коварством Сухомлинова, полтора года игравшего роль друга дома. На стороне Бутовича было и общественное мнение, и полтавское дворянство, и монархические организации, и, главное, закон.

Василий Шульгин писал: «Тяжелая супружеская драма сделала его подлинным маньяком. Он потерял способность говорить и интересоваться чем бы то ни было, кроме своей жены. Если она утверждала, что он ужасный человек, то он твердил, что она ужасная женщина… Слишком уж цинично были попраны закон и правда. И я, конечно, думаю, что Екатерина Викторовна виновата перед Владимиром Николаевичем. Она пошла за него не любя, только для того, чтобы отомстить человеку, которого любила. Мне кажется совершенно ясным, что она Владимира Николаевича просто и за человека-то не считала. А он? Чем он был виноват, что ее первый роман был неудачен?»

В Российской империи брак и развод были делом церкви. Разрешение на развод давало высшее церковное учреждение – Святейший синод и делал это крайне неохотно и только по строго перечисленному кругу причин: доказанное прелюбодеяние; двоеженство (двоемужество); наличие добрачной болезни, препятствующей супружеским отношениям; осуждение за тяжкое преступление, включающее ссылку или лишение прав состояния; длительное (более 5 лет) безвестное отсутствие супруга; пострижение в монашество (только при отсутствии малолетних детей). После развода виновная сторона чаще всего не имела права вступать в новый брак. В результате таких строгостей по переписи 1897 г. в Российской империи на 1 000 мужчин приходился только один разведенный, на 1 000 женщин – две.

Наглость генерала и изменницы жены заключалась в том, что невинный Бутович должен был принять вину на себя: признаться в несуществующем прелюбодеянии, лишиться единственного сына, да еще и заплатить огромную денежную сумму.

В ответ инспектор народных училищ Бутович вызвал генерал-губернатора на дуэль. Вызов принят не был. Тогда Владимир Николаевич принялся писать Сухомлинову оскорбительные письма и грозил при встрече набить морду.

Шульгину Бутович объяснял свое поведение так: «Я бы дал развод, пусть уходит, куда хочет. Но когда Владимир Александрович Сухомлинов, генерал-губернатор и командующий войсками, пробовал мне угрожать, требуя развода, я вспомнил, что мой предок Бутович подписал решение Переяславской рады. Бу-то-ви-ча-ми не командуют, хотя бы Сухомлиновы, и им не угрожают. И я ответил отказом: не дам развода!»

Рисковала не только Катя. Рисковал и сам генерал. Открытое сожительство с замужней дамой в России на рубеже XIX и ХХ веков сулило большие неприятности. К тому же у Бутовича были влиятельные родственники, связи в Киеве и Петербурге. Скандал мог серьезно испортить карьеру генерал-губернатору. Сухомлинов, пускаясь в любовную авантюру, едва ли осознавал, какой удар по репутации – жить, наперекор общественному мнению, с чужой женой. Если бы она развелась, вышла за него замуж, генерала бы в конце концов простили. Слишком доверяли Сухомлинову при дворе. К тому же именно он восстановил порядок на юго-западе Империи. Но Катю свет не принимал. Она не жена. Куртизанка! И из этого положения не было выхода. Вполне могли отправить в отставку, и это тогда, когда карьера Владимира Александровича находилась на подъеме.