Хитрованы

Кажется, он какое-то время служил в гвардии корнетом, но после смерти отца, дабы принять на себя владение немалым капиталом и приличной недвижимостью, вышел в отставку еще в совершенно юном возрасте и принялся жить. То бишь в его понимании, веселиться и ни в чем себе не отказывать. Именно во исполнение собственного понимания жизни он и попал в веселый дом купеческого сына Кеши Симонова и сделался его завсегдатаем. В доме Симонова на Маросейке он познакомился с великолепным Пашей Шпейером, «князем» Вольдемаром Долгоруковым, картежником-виртуозом Алексеем Васильевичем Огонь-Догановским, Шахом – купцом из Нахичевани по имени Султан Эрганьянц, светским львом Эдмондом Массари, обхаживающим очередную богатую вдовушку, и остальными будущими «червонными валетами». Все они нравились Самсону своим вольнолюбивым характером, веселостью, смелостью и нежеланием делать то, что надлежало людям их положения: то есть служить, зарабатывать награды и чины и кланяться пред властями предержащими.

А какой это был завидный жених, Самсон Неофитов! Два дома на Пречистенке, три деревни в разных губерниях, отцов капитал, еще не полностью промотанный, да еще и сам красавец и умница – разве мало найдется охотниц до такого жениха? Вот и липли к нему барышни да женщины, потому как, несомненно, лучше жить жизнь с богатым, молодым да веселым, нежели с небогатым да старым, пусть и в приличных чинах. Африканыч же связывать себя оковами брака не спешил, жил в собственное удовольствие и резвился вовсю. Уже года через два после его вступления в отцово наследство Самсон Неофитов вполне заслуженно считался на Москве наипервейшим ловеласом, причем слухи о нем в обществе ходили не всегда лестные. Впрочем, это не мешало женщинам интересоваться им, а может, это-то и привлекало. Ведь женщины – существа непредсказуемые. И их, что бы они ни говорили и как бы ни воплощали собой скромность, всегда тянет к мужчинам, в чем-либо растленным, ибо порок есть неотъемлемая часть их женской природы. И с этим, господа, ничего не поделаешь…

Так вот, познакомившись с Самсоном Неофитовым и подпав под чары его непреодолимого обаяния, женщины и девицы в большинстве своем уже не могли обойтись без встреч с ним, в том числе и интимных. Их тянуло к нему неодолимо, потому что они чувствовали в нем сладостный порок. А любовником Самсон был превосходнейшим, вносившим в плотские утехи добрую долю непринужденной игры и романтики. Барышни и дамы, в том числе и замужние, что было особенно пикантно, буквально осаждали его предложениями о встречах. Неофитов даже завел специальную памятную книжку, куда вносил имена своих пассий и время встреч, дабы не заблудиться в чехарде этих нескончаемых рандеву и не попасть впросак, назвав, скажем, Аманду Карловну Машенькой, а Машеньку – милой Аннет. Случалось, он даже вынужден был отказывать в интимных свиданиях, что и его пассии, и ему самому было довольно печально. Однако что делать? Ведь у него на все про все было лишь одно естество, а в сутках всего двадцать четыре часа. Вот ежели бы в сутках было времени поболее, а мужских естеств имелась хотя бы пара, вот тогда…

Впрочем, все это фантазмы, господа, на что у нас с вами просто нет времени.

Надо признать, это начал не он: ну то есть совращать девиц и женщин. Первыми начали именно они.

Неофитову не было еще и пятнадцати, когда он стал мужчиной в плотском значении этого слова. То бишь когда впервые познал женщину.

Случилось это в отцовом имении под Москвой, где они обычно проводили летние месяцы. Отец Неофитова, Африкан Африканыч, был весьма творческой натурой и любил сцену и устраивал у себя в имении театральные представления, в которых участвовали его дворня, соседи, а иногда и юный Самсон, ежели ему находилась подходящая роль.