Хьюстон, 2015: Мисс Неопределённость (ЛП)

Затем доктор провёл для нежданных пассажиров краткий инструктаж по эвакуации и показал с ноутбука видео. Звонки громкого боя – пожарная тревога. Сирена оповещения, с объявлением по корабельной трансляции – для всего остального. В специальном рундуке в изоляторе хранились оранжевые спасательные жилеты и арктические костюмы. Доктор в шутку назвал костюмы «Телепузиками», а на экране ноутбука топавшие по палубе люди и впрямь напоминали героев детской передачи, разве что без антенн на головах. Шлюпки в корме на втором ярусе надстройки – по зелёным стрелочкам, через пожарный тамбур, дальше не ошибётесь. Покидать судно – только по приказу капитана.

Ровно в одиннадцать пятнадцать чумазый портовый буксир оттолкнул танкер от нефтеналивного пирса. Гул двигателей где-то внизу стал чуть громче, махина танкера вздрогнула и напряглась. Басовитый гудок раскатился эхом по затихшим сопкам, а потом сипло просвистел и прощальный гудок с буксира. Набирая ход, «Академик Доллежаль» проследовал к выходу из залива.

Соф всё так же спала. Узнав, что мы остаёмся на борту, доктор вколол ей снотворного. Нэт отказалась от предложенных доктором таблеток и оттого вздрагивала и как-то странно сжималась во сне. На третьей койке изолятора храпел Лацаро Маркони. Доктор сказал, спать при выходе в море – помогает быстрее адаптироваться к качке. Хотя, танкер большой, и на нём качка почти не чувствуется.

Вежливый стук в дверь, и опять заглянул капитан, — Пойдёмте, мистер Смайлс. Самое время заняться нашим «багажом».

Мы прошли в капитанскую каюту. Что-то в ней неуловимо изменилось. Ах да, портреты. Там, где висело цветное фото Путина, теперь в той же рамке была высококачественная репродукция – по холсту маслом. Немолодой человек в коричневом костюме, седоватые клочки волос обрамляют массивный лысый череп. Академическая бородка. На груди – две одинаковые медали, как тонкие золотые звёздочки. А на месте сепии императора Николая Второго оказалось чёрно-белое фото по моде тридцатых годов прошлого века, с овальной виньеткой из переплетающихся канатов и якорей. Человек на фото, в архаичной военно-морской форме: стоячий воротник, никаких погон, только кокарда-«краб» на пилотке. Под портретом на виньетке гордо торчали в стороны жерла морских орудий.

— Чего это вы портреты поменяли? Традиция при выходе в море? — спросил я.

— Камуфляж более не нужен, — усмехнулся Воронцов, — Назад дороги нет.

— Что за камуфляж?

— Да вашего Дзержинского, трехметровый якорь ему в зад! В первый же визит на «Доллежаль» скомандовал заменить портрет. Ура-патриот, мать его.

— В смысле – заменить? Зачем? — чего уж не замечал за директором перевозок, так это ура-патриотизма. Наоборот, его высказывания поражали глобальностью мышления и проникновенной любовью к идеалам либерализма и демократии. По крайней мере, в моём присутствии.

— По правую руку – портрет академика, — указал капитан, — Доллежаль Николай Антонович. Этот портрет, и именно в этой рамке, повесили здесь в момент торжественной сдачи корабля. Когда спускали на воду, как водится, дали танкеру имя и грохнули о борт бутылку шампанского. А как уже у стенки достроили и передавали НХЭЛ, корейцы повесили и портрет тёзки. Ну, реального человека, именем которого назван корабль. На самом почётном месте, в капитанской каюте. Так и в Корее принято, и в Советском флоте так было, и вообще почти что везде.

— Ну и пусть бы портрет висел! Раз танкер так назвали…

— И я так считаю. Но Дзержинский лично привёз мне Путина, — Воронцов нагнулся и вытащил из-под стола свёрнутый в трубочку портрет Президента, — Вот, даже ценник не оторвал: двадцать два рубля. Повесьте, говорит, а то не патриотично получается. Я говорю, нет вопросов. Сейчас звякну боцману, он найдёт подходящую рамку, и повесим Путина рядом с Доллежалем. А этот козёл говорит: «Нет! Доллежаля – надобно снять.» «Это ещё почему?» – спрашиваю. А он мне: «Разве не знаете, именно Доллежаля считают виновником аварии на Чернобыльской АЭС?»

— А он – виновник?

— Я не физик-ядерщик. Возможно. Но в Чернобыле не только Доллежаль руку-то приложил. Академик Александров тоже постарался. Ну и всякие разные секретари КПСС. Профессиональные менеджеры, вот наподобие вас. Короче, я Дзержинскому сказал: «Негоже морские традиции нарушать. Пока танкер называется «Академик Доллежаль», портрет тёзки должен висеть в капитанской каюте.»

— А Дзержинский?

— Он сказал: выбирайте. Или портрет Доллежаля, или годовая премия для команды. В следующий раз увижу в этой рамке не Путина, а Доллежаля – найду две тыщи причин, отчего премии не положено. Вот говно! Пришлось аккуратно вскрыть рамку и вставить Президента поверх академика. Камуфляж-мимикрия.

— А Николая Второго на кого заменили?

— Опять-таки камуфляж. До Дзержинского, у меня по левую руку висел портрет одного малоизвестного капитана второго ранга. Фамилия Воронцов. Имя-отчество – Евгений Ильич.

— Ваш… дед?