Хьюстон, 2030: Нулевой Год

Его эвакуировали в плавучий госпиталь в порту Каракас. Госпитальное судно было переделано из бывшего круизного лайнера и носило гордое имя USNS «Санта Лючия»[13]. Неофициальное название, которое дали этому плавучему госпиталю в войсках, было «Карибский Мусоровоз». Он был специально предназначен для солдат срочной службы с тяжёлыми ранениями. Тех, у кого не было шансов вернуться в действующую армию, и которые стали поэтому армии не нужны. На борту проводилось только «социально-оптимальное лечение», чем-то похожее на полевую хирургию времён Первой Мировой: радикальные калечащие операции, никаких антибиотиков, и почти никакой восстановительной терапии. Тратить дефицитные антибиотики на тех, кто по-любому останется инвалидом? Нет, это аморально и расточительно. Общество не может позволить себе такую роскошь. Дорогие лекарства использовались в других госпиталях – для счастливцев с лёгкими ранениями, которых можно было вылечить для повторного использования на поле боя.

Уильям рассказал потом Марку, как он пытался убедить врачей попробовать сохранить ему хотя бы левую руку, однако вечно-занятые и хронически не выспавшиеся хирурги «Мусоровоза» на подобные дурацкие просьбы незадачливых пациентов внимания уже не обращали. В отделении сортировки, один из военных медиков грубо приказал раненому инженеру заткнуть пасть и приготовиться жить дальше без обеих рук. На вопрос Уильяма, что за качество жизни ему предстоит после подобной операции, последовал ответ, что долбаное качество жизни долбаных идиотов-рядовых, которые подрываются на долбаных минах в долбаных венесуэльских джунглях – к несчастью, именно сегодня не попало в список приоритетов плавучего госпиталя. Извини, сапёр

.

«Это называется «быстро и радикально», приятель. Я уверен, тебе даже понравится,» — заверил Уильяма военный хирург полтора часа спустя: «Радикальное лечение всегда более надёжно. Через недельку снимем швы, – и будешь, как огурчик. Поверь мне на слово, солдат: никто из моих ампутированных ещё не жаловался!»

Затем, несмотря на дальнейшие протесты Уильяма, несговорчивому пациенту вкололи побольше наркотиков, и забрали в операционную. Обе руки были ампутированы: правая по самое плечо, а от левой осталась лишь коротенькая бесполезная культяпка. Выбитый осколком правый глаз удалили полностью; менее пострадавший левый глаз был промыт, залеплен пластырем, и оставлен заживать сам по себе. Примерно через месяц молодой человек обнаружил, что остатки левого глаза не совсем бесполезны и позволяют кое-как различать свет и темноту. Второй врач предсказал верно: на хирургов Уильям не жаловался. Уже после операции он узнал, что в единственной операционной плавучего госпиталя проводили не менее двадцати операций в день. Каждая лишняя минута, которую уделил бы ему хирург, могла стоить жизни другому раненому. К тому же, молодому инвалиду объяснили, что без антибиотиков и тому подобных дорогостоящих лекарств, шансов на спасение конечностей у него всё равно не было никаких.

Там же на борту бывшего лайнера, Уильям получил то, что называли «Мусоровозным набором»: комплект подержанной военной формы, медальку за ранение «Пёрпл Харт» и документы на почётное увольнение из Армии. Две недели спустя «

Мусоровоз» благополучно пересёк Карибское море и вывалил шестьсот свежеиспечённых инвалидов войны в порту Галвестон.

— Что за Ник Хобсон? — спросила Клэрис. Она мимоходом поцеловала мужа в ухо и принялась наливать Марку и Уильяму цветочный чай.

— Из вечерних новостей. Это тот парень, которого вчера грохнули в лесу вместе с неизвестной пока девушкой, — Марк слишком устал сегодня чтобы поддерживать разговор о серийном убийце, — Лучше расскажи, как ваш день прошёл.

— Отлично прошёл! Насобирали сегодня целых двести пятьдесят три доллара, — ответила Клэрис, милостиво оставив в покое тему серийного убийцы, — Наш персональный рекорд. Билли теперь так классно собирает пожертвования! Сначала пошли на рынок. В будние дни по утрам на рынке неплохо подают. Постояли часа четыре… Потом кто-то сказал, что в благотворительной кухне дают жратву забесплатна

. Мы, конечно, опоздали, овощей уже не было, зато получили по миске вкусненького супа. Я, как всегда, занималась мытьём посуды. Потом пошли делать Маршрут, но прошли немного. С моим-то животиком, стало немного трудно ходить…

Она была на седьмом месяце беременности, и её живот был на самом деле похож на барабан.

Несмотря на ужасные увечья, Уильям удивительно хорошо приспособился, подумал Марк. Это не было бы возможным без Клэрис. В памяти Марка великолепно отпечатался тот день, когда Клэрис неожиданно позвонила ему на служебный телефон. «Уильям мне звонил только что,» — выпалила она, позабыв про приветствия: «С плавучего госпиталя. – Санта-Лючия!»

«С плавучего госпиталя? Надеюсь, ничего серьёзного?»