Хивинские походы русской армии

Для купеческого каравана в Индию было накуплено товаров на 5000 р.

Флотилия экспедиционного отряда состояла из 138 разных судов.

Снаряжение экспедиции обошлось в 218 031 р. и 30 алтын с полушкою.

В день отплытия из Астрахани (в половине сентября 1716 г.) Бековича поразило большое несчастие: жена его и две дочери утонули. Это сильно подействовало на князя и, лишив его душевного спокойствия, впоследствии отразилось и на его умственных способностях. Оставив в Астрахани кавалерию, Бекович отправился с пехотою на судах к восточному берегу Каспия. Тюп-Караган, представляя удобный промежуточный пункт между Астраханью и Красными Водами, обладая к тому же хорошим якорным местом, был избран Бековичем для укрепления, которое и названо было именем св. Петра; здесь оставлен полк Хрущова.

Место, однако же, было выбрано неудобное: на бесплодной и безлесной косе, пресной воды вовсе не было, а в колодцах она становилась горько-соленою уже через сутки после их выкапывания, и потому приходилось постоянно зарывать старые и выкапывать новые колодцы.

С Тюп-Карагана отправлены были два посольства: Воронин и Святой в Хиву сухим путем и Давыдов в Бухару, через Астрабад, куда его должен был доставить Кожин; но этот последний не исполнил поручения и, придя в Астрабад, не пустил на берег ни Давыдова, ни его спутников, несмотря на то, что хан астрабадский выслал проводников и лошадей для посольства.

Оставив в креп. Св. Петра казанский полк Хрущова с 11 пушками и отплыв еще 120 верст, Бекович остановился в заливе Бехтир-Лиман (выше зал. Киндерли), который назвал своим именем — Александр-Бай. Тут заложена была другая крепость, также названная по имени Бековича Александровскою, на месте весьма удобном к защите, почему в гарнизоне оставлены были только три роты казанского полка. Впоследствии, когда Бековичу пришло в голову прибавить к своему титулу еще громкое и грозное «Девлет-Гирей», т. е. покоритель царств, то и крепость эту он переименовал в «Девлет-Гирей». 3 ноября князь Бекович прибыл к Красным Водам и заложил здесь третью и последнюю крепость, у входа в Балканский залив.

Сюда же прибыл и Кожин, ложно уверявший Бековича, будто хан астрабадский отказал в пропуске подпоручику Давыдову чрез персидские владения по причине происшедшего будто бы в Персии бунта.

Для постройки крепости оставлен был фон-дер Винден с азовским или коротояцким и астраханским полками, половина которых была еще «не в приезде, понеже их погодою морского разнесло и выметало по берегам на персидский кряж и на трухменской».[5]

Как и в Тюп-Карагане, место было выбрано на безводной и безлесной косе, где в колодцах вода «малым отменна от морской и пески от моря потоплыя и вонь непомерная».[6] Протесты Кожина и фон-дер Виндена, отказывавшегося даже от командования, ни к чему не повели. «Делай то, что велят, ты оставляешься на пробу», — ответил Бекович и уехал в Астрахань. Проба эта обошлась гарнизону недешево: из 2473 чел. к весне 1718 года осталось только 300 с небольшим, а в Тюп-Карагане «и еще злее», как выражался Кожин. Таким образом, совершенно неизвестно для какой надобности, Бекович изменил приказ Петра I и вместо одной крепости построил три, куда и засадил почти всю пехоту свою, т. е. самый надежный элемент своего отряда… Главная и большая часть войск экспедиции, совершенно бесполезно для дела, оставлена была умирать в безводных и вонючих пребрежных укреплениях.

Самый путь избран был Бековичем, также вопреки воле Петра, не от Красных Вод по старому руслу Аму, а от Астрахани…

Немудрено, что подчиненные перестали доверять ему, а когда он вырядился в азиатский костюм, обрил голову и принял титул Девлет-Гирея, т. е. покорителя царств, то подозрение этого кабардинского князька в измене зашевелилось в умах русских людей, отданных ему в команду…

Он изменил вере отцов ради женитьбы на христианке, дочери русского влиятельного князя, а братья его остались мусульманами и, конечно, как все мусульмане, не могли относиться к нему по-прежнему. Когда жена и дети Бековича погибли, то весьма возможно, что эту катастрофу и родственники его, и сам он объясняли себе как наказание, ниспосланное Аллахом за измену вере отцов… Что могло теперь удерживать его в христианстве?

Если два брата его, Сиунча и Ак-мурза, приехали потом в отряд с несколькими узденями-мусульманами, то не ясно ли, что с ним примирились? Облекшись снова в татарский костюм, обрив голову и переменив самое имя, не обратился ли Бекович снова в прежнего татарина, хотя по внешности? А затем: погубив всю пехоту, более 3000 человек, еще до настоящего похода, а в походе предав и драгун хивинцам, разве он не загладил свой грех перед Аллахом и не поступил с русскими по рецепту Конрада Валленрода?

Возвратившись 20 февраля 1717 года на верблюдах в Астрахань, Бекович занялся приготовлениями к четвертому своему походу.