Хлеб Гиганта

Во дворе гостиницы «Кантри» в Уилтсбери шоферы занимались машинами. Джордж Грин закончил осмотр большого «даймлера», вытер руки углом промасленной тряпки и выпрямился, довольный результатом работы. Это был жизнерадостный молодой человек, он улыбался, потому что вовремя обнаружил и устранил неполадку в машине, и теперь был горд собой. Он не спеша подошел ко второму шоферу, который заканчивал мыть «Минерву». Тот посмотрел на него снизу вверх.

— А, Джордж, привет! Ты уже все?

— Да.

— Твой босс — американец, так ведь? Ну и как он тебе?

— Нормально. Правда, нервный. Не ездит выше сорока.

— Возблагодари небо, что не возишь женщину, — вступил в разговор еще один, его звали Эванс. — Они все время меняют планы и понятия не имеют о том, как нормальные люди едят. Пикник, обед на лоне природы... А знаешь, в чем он заключается? Одно вареное яйцо и листочек салата!

Грин присел на бочку, стоящую рядом.

— Почему же ты не бросишь это дело?

— Не так-то легко найти работу в наше время, — ответил Эванс.

— Да уж, — согласился Грин и призадумался.

— А я вожу одну миссис с детишками, — продолжил другой шофер. — Что за чушь говорили в свое время про страну, которая достойно встретит своих героев! Нет, в тысяча девятьсот двадцатом году рассуждают уже иначе — если есть работа, держись за нее руками и ногами.

Он помолчал и добавил:

— Занятная штука — война. Меня ранило шрапнелью, дважды. После такого трудно не спятить. Жена до сих пор пугается, когда я вскакиваю среди ночи, как сумасшедший, кричу и понять не могу, где ж это я...

— Знаю, — отозвался Грин. — У меня то же самое. Когда хозяин нанял меня — это было в Голландии, — я вообще ничего не помнил, кроме собственного имени.

— Когда это было? После войны?

— Через полгода после перемирия. Я работал в гараже. Однажды меня сбили ребята, когда ехали пьяные на грузовике. Быстро протрезвели! Испугались и взяли меня с собой. Я здорово ударился головой, они выходили меня и оставили работать. Хорошие ребята. Когда появился мистер Блайбнер, я работал уже два года Пару раз он нанимал машину в нашем гараже, я его возил. Как-то мы разговорились, и он предложил взять меня шофером.

— Ты что, хочешь сказать, что до этого даже не пытался попасть домой?

— Да нет, как-то не стремился. Насколько я помню, у меня не осталось здесь родственников. Но есть смутное чувство, что были какие-то неприятности.

— Глядя на тебя, дружище, не подумаешь, что у тебя могут быть неприятности, — хохотнул Эванс.

Джордж Грин тоже рассмеялся. Действительно, он был самым что ни на есть жизнерадостным молодым человеком, высоким, темноволосым и широкоплечим, всегда готовым улыбнуться.

— Да уж, забот у меня немного, — заявил он не без хвастовства. — Думаю, я родился в рубашке.

И он пошел к гостинице, широко улыбаясь. Через пару минут он докладывал хозяину, что «даймлер» готов.

Мистер Блайбнер был высоким, худым американцем с явными признаками плохого пищеварения, но речь его звучала безукоризненно.

— Очень хорошо, Грин. Я собираюсь отобедать с лордом Датчетом. Абингворт Фрайерз. Это примерно в шести милях отсюда.

— Да, сэр.

— После этого я собираюсь посетить место под названием аббатство «Могучие Братья», недалеко от деревни Абботсфорд. Вам доводилось слышать о таком?

— Думаю, я что-то слышал о нем, сэр. Но я не знаю точно, как туда ехать. Я посмотрю по карте.

— Будьте так любезны. Полагаю, оно находится не более чем в ста милях отсюда — в направлении Рингвуда, если я не ошибаюсь.

— Очень хорошо, сэр.

Грин приложил руку к козырьку и удалился.

2

Нелл Четвинд вышла из гостиной через балконную дверь на террасу в «Могучих Братьях».

Стоял один из тех дней ранней осени, когда стихает биение жизни, все становится неподвижно, и сама природа замирает, словно без сознания. Бледно-голубое небо было как будто подернуто дымкой, и в воздухе клубился легкий туман.

Нелл облокотилась о большую каменную урну и посмотрела вокруг. Имение было красиво исключительно в английском духе. Сад и парк, ухоженные по всем правилам, смотрелись изысканно. Сам дом был продуманно и тщательно отреставрирован.

Привыкшая не поддаваться эмоциям, сегодня Нелл вдруг почувствовала, как дрогнуло ее сердце. Глядя на ограду из светло-красного кирпича, она мучительно захотела, чтобы Вернон увидел все это совершенство.

Четыре года замужества пошли ей на пользу, хотя Нелл изменилась. Из обворожительной юной нимфы она превратилась в красивую женщину, спокойную и уверенную в себе. Ее красота относилась к определенному типу, уже неизменному. Движения были плавны и неторопливы. Линии фигуры округлились. Одним словом, это был уже не бутон, но прекрасная раскрывшаяся роза

Из дома послышался голос:

— Нелл!

— Я здесь, Джордж, на террасе.

— Подожди, я сейчас тоже выйду.