Хлеб и воля

Если же попытка установления коммунистического строя будет сделана из всей Европы лишь несколькими городами, тогда придется избрать иные пути. Средства будут зависеть от обстоятельств.

Поэтому, прежде чем идти дальше, бросим общий взгляд на Европу и посмотрим — вовсе не имея в виду пророчествовать, — каков может быть, по крайней мере в существенных чертах, ход революции.

Было бы, конечно, очень желательно, чтобы вся Европа восстала одновременно, чтобы повсюду произошла экспроприация, чтобы повсюду революционеры руководились принципами коммунизма.

Такое общее восстание значительно облегчило бы задачу, стоящую перед нашим веком.

Но, по всей вероятности, этого не будет. Что революция охватит всю Европу — в этом мы не сомневаемся. Если какая–нибудь из четырех главных континентальных столиц — Париж, Вена, Брюссель или Берлин — восстанет и свергнет свое правительство, то можно почти наверное сказать, что через несколько недель то же самое сделают и три остальные. Очень вероятно также, что революция не заставит себя долго ждать и в Италии, и в Испании, и даже в Лондоне и Петербурге. Но будет ли она иметь повсюду один и тот же характер — в этом можно сильно сомневаться.

Более чем вероятно, что повсюду будут происходить экспроприации, в больших или меньших размерах, и что то, что совершится в этом направлении в любой из больших европейских стран, окажет влияние на все остальные. Но начало революции будет очень различно в различных местностях, точно так же как и ее дальнейшее развитие не пойдет одинаково в различных странах. В 1789–1793 годах потребовалось четыре года для того, чтобы французские крестьяне могли окончательно избавиться от выкупа феодальных прав, а буржуазия — свергнуть королевскую власть.

Будем помнить это и будем готовы к тому, что социальная революция потребует для своего развития некоторого времени, что она будет развиваться не везде с одинаковой скоростью.

Что же касается того, примет ли она с самого же начала во всех европейских странах действительно социалистический характер, то в этом тоже можно сомневаться. Вспомним, что Германия находится в самом разгаре периода единой империи и что ее самые передовые партии мечтают еще об якобинской республике 1848 года и об <организации труда> Луи Блана, тогда как во Франции народ требует по крайней мере свободных, если не коммунистических коммун.

Что Германия пойдет в будущей революции дальше, чем пошла Франция в 1848 году, это тоже очень вероятно. Когда в восемнадцатом веке Франция сделала свою буржуазную революцию, она пошла дальше, чем Англия в семнадцатом веке, потому что вместе с королевской властью она уничтожила и власть поземельной аристократии, которая в Англии и теперь еще пользуется громаднейшею силою.

Но если даже Германия пойдет несколько дальше, чем пошла Франция в 1848 году, и осуществит больше, чем тогда удалось осуществить во Франции, то в начале революции руководящие идеи все–таки будут идеями 1848 года, точно так же как идеи, которые будут руководить русской революцией, будут идеями 1789–го года, видоизмененными до известной степени умственными течениями нашего века.

Не приписывая, впрочем, этим догадкам большего значения, чем они заслуживают, мы можем тем не менее сделать из них следующий вывод: революция примет в различных европейских странах различный характер, и уровень, которого она достигнет по отношению к социализации продуктов, не будет везде одинаковым.

Следует ли из этого, что страны более передовые должны приспособляться в своем движении к странам более отсталым, как думают некоторые? Нужно ли ждать, пока идея коммунистической революции созреет у всех народов? — Конечно, нет! Если бы мы даже этого хотели, это было бы невозможно: история не ждет запоздавших.

С другой стороны, мы не думаем, чтобы даже в одной и той же стране революция произошла с такой стройностью, о какой мечтают некоторые немецкие и русские социалисты. Очень вероятно, что если один или два из больших городов Франции — Париж, Лион, Марсель, Лиль, Сент–Этьен или Бордо — провозгласят коммуну, то другие тотчас же последуют их примеру, и то же самое произойдет еще в нескольких менее крупных городах. Некоторые каменноугольные и промышленные центры точно так же, вероятно, не замедлят отпустить своих хозяев и организоваться в свободные группы.