Хмельницкий.

Правда, ему надо было встретиться и поговорить с Конецпольским! Коронный гетман не только управлял войсками, но и направлял государственную политику Речи Посполитой.

После Нового года никого не удивляло оживление казачества. Реестровым и нереестровым казакам было о чем подумать и поговорить.

— Кажется, писарь у нас дельный, — говорили чигиринцы, узнав о разговоре Богдана с комиссаром коронного гетмана. Даже реестровцы стали с интересом присматриваться к Богдану.

Через Субботов и Чигирин теперь свободно проходили нереестровые казаки, особенно молодежь. Никто не прятал своего оружия, а, наоборот, во всей округе увеличился спрос на сабли и пистоли.

Другая новость молнией распространилась по стране… Умер король Сигизмунд III! На время Речь Посполитая осталась без короля, и казалось, что орел со скипетром державы в когтистых лапах, символизировавший собой власть, остался без короны.

— Ну, братья казаки! Теперь-то уже и у нас спросят мужи Варшавы, кого бы мы желали избрать королем! — передавали чигиринцы слова полковника Острянина.

Действительно ли сказал это Острянин на Сечи или нет, но молва распространилась, как эхо в лесу.

— Владислава, очевидно, изберут без нас! Хотя должны бы пригласить и казаков на елекцию…[49] — вслух рассуждал Богдан.

Но на сейм казаков не пригласили. И хотя старшины реестровых казаков и некоторые из провинциальных украинских панков добивались «справедливости», Польские сенаторы грубо отказали им.

— Не хотите порадовать украинцев! — возмущался Адам Кисель на одном из заседаний во время королевского безвластия. — Не будет у нас мира с приднепровцами!

— Вы уж лучше замолчите, пан Кисель! — закричали сенаторы сейма.

А когда украинцы потребовали предоставить им государственные права, сенаторы только посмеялись над ними. Делегацию реестрового казачества даже не пустили в Варшаву. Только в Кракове король дал аудиенцию казакам. Выслушав их жалобы, он торжественно успокоил реестровиков. Король Владислав был приветлив, но неуступчив. Он снова настаивал на участии казачества в войне против Москвы…

Богдан чутко прислушивался к разговорам казаков в Чигирине. Он приглашал к себе кобзарей не только для того, чтобы послушать их думы, но и расспрашивал, о чем говорят люди на Украине. Кобзари рассказывали и о походе Сулимы. С Запорожья, по следам этого неугомонного казака, неслись не только кобзарские песни и думы:

Як злэтив орэл, славный козак Иван Сулима,На турецькых слидах та на козацькых шляхах…

Поговаривали также и о том, что шляхта угрожает казакам. Богдан улыбался, выслушивая это, хотя не до смеха было писарю Чигиринского полка реестровых казаков!

После избрания нового короля шум постепенно утих и все становилось на свои места. Богдан узнал о том, что турки вдруг снова зашевелились. Может, султан захотел напомнить новому польскому королю, что Речь Посполитая является турецким данником?

— Сулима все-таки насолил туркам! Султан подтягивает свои войска к молдавским границам. Во главе войск поставил софийского беглер-бека Аббас-пашу. Очевидно, для участия в торжественной коронации Владислава? — шутил Богдан, разговаривая с чигиринцами.

«Пора проучить варшавских изменников!» — грозился султан, отправляя войска Аббас-паши на Приднестровье.

Навстречу войскам Аббас-паши отправился из Кракова коронный гетман Конецпольский. Перед этим он послал гонцов к своим старостам на Украине, чтобы они ускорили снаряжение казаков.

Софийский беглер-бек Аббас-паша, не успевший задержать в Болгарии полковника Сулиму с войсками, двинул свою орду на украинские земли вдоль Днестра. Под угрозой оказался и Каменец. В связи с этим, по приказу полковника Адамовича, Богдан Хмельницкий выехал с полком чигиринских казаков в район Каменца.

Чигиринский полковник Адамович не хотел отставать от других реестровых полковников, которые уже отправили своих казаков под Смоленск, в помощь молодому королю Владиславу.

Сопровождать же этот сборный полк во главе с Юхимом Бедой полковник Адамович и поручил Богдану Хмельницкому.

— Вот вам, пан писарь, и представляется удобный случаи поговорить с коронным гетманом, — сказал полковник.

Казакам, в свою очередь, представилась возможность доказать свою доблесть на поле боя.

Давно исключенный из реестра каневского полка за глумление над киевским воеводой во время боя на болоте у Куруковских озер, сотник Беда не очень огорчался. Хотя из реестра его и исключили, но среди старшин и казаков он пользовался большим уважением. Сотника считали опытным и смелым командиром. А для военного похода на Дунай — лучшего не найдешь!

— Не разгневается ли коронный гетман, узнав сотника? Может, не Бедой, а, скажем, Лихом назвать его?.. — озабоченно говорил чигиринский полковник Адамович.

— Если понадобится, я сам поговорю с коронным гетманом! — решительно сказал Богдан, беря под защиту бойкого и сметливого старшину. Фамилию Беде не пришлось менять.

10