Хмурое небо

— О каком таком предательстве ты говоришь?! — явно недоумевая вопросил Рыжий, озадаченный моим присутствием не меньше Вульфа.

— Рыжий, привет мой старый друг! Слушай, вы все, слушайте мою историю! Полковник Вульф, зная о моей надуманной преступными порядками неблагонадежности, решил разрешить сразу две проблемы, пошпионить за большим чиновником и позже устранить меня, а заодно всю мою группу, так на всякий случай, тем самым обезопасив свою безупречную карьеру. Он направил нас в Вельд на «задание» с отрядом ренегатов-головорезов и купленным сказками о счастливой жизни бывшим солдатом Сил безопасности. Только вот незадача, я выжил, благодаря Корпусу. Теперь у меня новая жизнь и новые цели, и одна из них волею судьбы прямо здесь.

— Вздор! Ничего такого не было!

— Полковник, ты можешь быть честен хотя бы на смертном одре?

Офицер побледнел, но с присущим ему высокомерием ответил.

— Я не стану молить тебя о пощаде. Каким ты был говном, таким и остался, даже опустился еще ниже, напав на свой город.

Я взбесился, не так мне представлялся момент расплаты. Чтобы не выглядеть побежденным в нашем моральном сражении, я картинно засмеялся.

— Так это я оказывается говно, да что ты! Как будто я низвел граждан до полурабского состояния, моральной и умственной скудности!? Разве я заставлял их жрать трупы людей!? Я ли послал на убой полки, а потом разбомбил пленных!? Нет уж, только ты и такие как ты заслуживают данного эпитета!

Схватив полковника за горло своей бионической рукой, одним резким движением я вырвал у него кадык. Упав на колени Вульф обхватил горло обоими руками, пытаясь остановить хлещущую кровь, издавая при этом омерзительные булькающие звуки. Ударом ноги окончательно повалил его наземь, где, содрогаясь в конвульсиях он и прекратил свое паршивое бытие. Волнение остальных комиссаров за свою шкуру многократно возросло.

— Мы сдались! Мы военнопленные! — закричал один из них.

— Знаю, снимайте броню, в тыл в таком виде вам нельзя.

Комиссары неуверенно, но все также выполнили требование, Рыжий с ненавистью смотрел на меня.

— Командир, поступила команда больше комиссаров в плен не брать, и так пленных девать некуда — шепнул мне на ухо командир взвода.

— Знаю, — тихо ответил я. — Комиссар с позывным Рыжий выйти из строя!

— Зачем!? Хочешь даровать мне жизнь, а остальных в расход!? Нет уж, я остаюсь с ними.

— Повторяю, выйдите из строя!

— Нет!

— Да что же это такое! Выведите его силой!

Тот занял боевую стойку.

— Только попробуйте подойти, я выбью вам последние прогнившие зубы!

Удивительная храбрость! Я выстрелил ему в колено, стоная от боли Рыжий упал, остальные поняв, что никто их не собирается брать в плен, побежали в рассыпную.

— Не стрелять! Пусть бегут, не тратьте на них патроны! Город скоро будет наш тогда и разберемся. Этого в тыл, как источника развединформации.

Чем смог, тем помог, соврал я про себя, Генерал прав, комиссары не вписываются в новое общество, но расстрелять их так, без суда, нет, только не по моему указанию, пусть и чувство стыда разбудил во мне мой некогда верный друг.

***

И снова мы пошли в бой, отступившие полки сгруппировались вдоль стены Правительственного района, внутрь их не пускали, они яростно отражали атаки, пока кто-то из них не смог взорвать ворота и вся масса людей давя друг друга, начала отступление за стену. 1-му полку ничего не оставалось как прикрывать их отход. Мне и каждому бойцу стало ясно, что взять сердце города — дело времени, победа будет за нами. Минометы отчаянно били по узкому горлышку отступающей массы, за выстрел унося несметное число жизней. Внезапно небо расчертили следы реактивных двигателей, а в тылу послышались громкие взрывы. Затем в воздухе появились транспортные самолеты, выбрасывающий в грязные поля Вельда тысячи десантников.

— Что это? — чувствуя надвигающуюся беду, спросил стоящий рядом солдат.

— Поражение, отступаем.

Отныне о штурме не может идти и речи, только спасение. Я не так много знаю о регулярной армии Аккада, тем не менее моих сведений достаточно для осознания надвигающейся на нас мощи, мой долг теперь спасти выживших в городской мясорубке Жнецов. Старые кадры бились бы до последнего, но новые прислушались к голосу разума — скоро уже мы окажемся в окружении. Остановив колонну из двух машин снабженцев, мы до отказа набились в них и перегревая двигатели помчались на Запад к штабу, в надежде убедить Генерала начать всеобщий отход в главный бункер. Стоило нам выехать через развалины бывших ворот, как ехавшую за нами машину охватило огнем. Рядом с нами разорвалась еще одна ракета, осколками испещрив тент и наделав новых вдов.

— Жми, родной, жми! — взмолил я водителя. Двигатель взревел на максимальных оборотах, а кузов опасно занесло, но мы мчимся так, будто за нами гонится сама смерть, и это правда.

Чудом доехав до штаба, я вломился в подвал, где заседал Генерал.

Сулла сидит за рабочим столом, в окружении мечущихся штабистов. Взгляд его в прострации уперся в стену, смоля табаком из трубки, он отрешенно озвучивает свои мысли.