«Хочется взять все замечательное, что в силах воспринять, и хранить его…»: Письма Э.М. Райса В.Ф. Маркову (1955–1978)

О.А. Коростелев. Вступительная статья

Имя Эммануила Райса наверняка знакомо исследователям, особенно тем, кто занимался Поплавским или послевоенной эмигрантской литературой, но сведения об этой фигуре обычно отрывочны и в цельную картину не складываются.

Воспоминаний о Райсе осталось мало. И.В. Чиннов писал в своих заметках «О “Числах” и числовцах»: «Помнится мне чистый сердцем тоже милый мой друг Эммануил Матусович Райс. Выходец откуда-то из Буковины, он знал пятнадцать языков и был необыкновенно начитан. В молодости случилось ему записаться во французскую компартию, а в мое время ударился он в ультраортодоксальный иудаизм. Помню, как в столовке накрывал он плечи талесом, надевал ермолку и, раскачиваясь, бормотал что-то. Неожиданно стал он членом НТС. И странно было видеть его большой семитский нос среди русейших физиономий энтеэсовцев. Эммануил Матусович был снобом и всегда хотел эпатировать собеседника, вот как Марков, что в таких умных людях удивительно. Он был очень проницательным критиком, и его двадцатистраничная статья обо мне в “Возрождении” меня порадовала меткими и тонкими замечаниями»[1]

. Этот мини-портрет, хоть и выглядит дружеским шаржем, тем не менее, очень точен, хотя и не полон.

Эммануил Матусович Райс родился 14 августа 1909 г. в Хотине (тогда это была российская окраина, Бессарабия, через несколько лет ставшая румынской территорией). Там же, в Хотине, только уже румынском, в 1927 г. Райс окончил школу, после чего учился на юридическом факультете в Бухаресте. Вернувшись в Хотин в 1931 г., работал адвокатом, а в 1934 г. перебрался в Париж.

Большую часть жизни Райс неустанно учился. Был студентом юридического факультета Сорбонны, получил степень магистра, затем филологического факультета (faculte des lettres; М.А. 1946). Параллельно в 1936 г. получил диплом журналиста в Высшей школе социальных наук в Париже.

Причем официальными учебными заведениями Райс не ограничивался, гораздо больше занимаясь самообразованием. Такое упорство принесло определенные результаты. Помимо румынского, польского, русского и украинского, которыми владел свободно, Райс говорил и писал на французском, английском, немецком, читал на шведском, испанском, португальском, голландском, чешском, знал также латынь и иврит.

В 1920-е гг. Райс, по его собственным словам, «увлекался евразийством». Позже буддизмом. Во время войны почувствовал себя евреем и последовательно и довольно глубоко освоился как в ортодоксальном иудаизме, так и в хасидской мистике. Состоял членом парижской масонской ложи «Гамаюн», а после войны в качестве иностранного члена присоединялся также кложе «Великая триада» и к ложе «Голос Украины»[2]

.

Не было, кажется, ни одного модного миросозерцания в эмиграции, которого бы Райс не попробовал: евразийство, масонство, иудаизм, солидаризм — все ему было интересно и ко всем новым организациям он поочередно принадлежал. (Но именно поочередно, т. е. в каждый конкретный момент был абсолютно искренен, — искал не выгоду, а истину.) В этом он очень похож на Сергея Эфрона, принадлежит к тому же типу вечно ищущего, вечно неудовлетворенного еврея, навсегда пронзенного русской литературой, которая не слишком-то отвечает взаимностью. «Юноша бледный со взором горящим». Впрочем, так далеко, как Эфрон, Райс в своих устремлениях не заходил, сомнительные практические действия отталкивали его, и он предпочитал ограничиться доктриной.

Во время Второй мировой войны Райс оказался в Лионе, где пытался заниматься издательским делом, а с 1943 г. принял участие в Сопротивлении в Гренобле и в Сен-Лоран-де-Понт.

Вернувшись после войны в Париж, вновь с прежней страстью бросился в гуманитарную деятельность: преподавал языки, занимался переводами, а с 1947 г. работал в парижских библиотеках, дольше всего в Библиотеке Национальной школы живых восточных языков (Bibliotheque de l’Ecole Nationale des Langues Orientales Vivantes) (в 1955 г. он получил, вдобавок к уже имеющимся дипломам, еще и диплом библиотекаря). Недолгое время работал на радио «Освобождение», откуда был уволен за резкое выступление против англо-французской интервенции в Египет. Участвовал в составлении нескольких антологий[3], печатался в изданиях эмигрантских (как русских, так и украинских), а также французских. Писал о Маяковском, Мандельштаме, Заболоцком, Клюеве, Волошине, Бродском и одновременно о таких авторах, как Юлиан Тувим, Самюэль Беккет, Ален Роб-Грийе, Натали Саррот, Альбер Камю, Рене Шар, Рене Генон.