Хочу быть богатой и знаменитой

— Что тут у вас? Кровотечение?

— Если бы.

— Дай гляну. — Откинул простынку, начал осматривать ногу.

— Не похоже. Дай еще здесь посмотрю. — Зашел с другой стороны кровати.

— Да, загадка бабушки Насти. — Стоял, потирал руки и размышлял, прокручивая в голове самые невероятные варианты.

— Чего рыщите, ироды?

Голос больного прозвучал так неожиданно, что два взрослых мужика, прошедших войну, оперировавших в полевых госпиталях, под грохоты снарядов и свист пуль, вздрогнули:

— Тьфу! Амырище, твою ж! Напугал до мокрых портов! Ты чего удумал, изверг?! Встанешь еще раз без разрешения хоть на одну ногу, я тебе в морду съезжу, зараза!

Алексей Давидович ревел как раненый медведь. Персонал жался к стенам, только Лукин улыбался из-под маски.

— Ладно орать-то, — Амыр чуть приоткрытыми глазами смотрел на своего друга.

Повернул голову в другую сторону и попросил:

— Серега, что-то у меня из-под ключицы как будто торчит, под шкурой зудит и мешает. Посмотри. Однако, привет из прошлого.

— Посмотрю.

Сергей наклонился над больным и замер. Заговорил слишком уж спокойно и медленно:

— Леха, отойди от кровати. И принеси лучше мне такую интересную штучку, ампула называется, а к ней жгут давай и приборчик, шприцем дебилы зовут. Только тихонько так. Я понял, что у него тут. Я понял.

Тот спешно вышел из палаты, он тоже уже все понял. Амыр с восемьдесят шестого года жил с разрывной пулей, которая в свое время не разорвалась внутри тела и жила вместе с Амыром все эти годы. А сейчас она выглянула из-под ключицы.

Начмед не шел, летел по коридору и раздавал распоряжения:

— Готовьте первую операционную. Ассистировать вызывайте Шахматова.

Голова работала очень четко. Много раз читал о таком. Но, чтобы столкнуться самому — Боже сохрани! А вот теперь придется пройти через такое испытание. Оперировать одному — не получится, надо бы втроем, только надо бы умудриться управиться двумя парами рук — чем меньше народу, тем меньше жертв. Тьфу-тьфу-тьфу! Типун тебе на язык, начмед!

Шел к себе в кабинет, потирая в волнении руки. Господи, не дай Господи никому такого. Амыр, милый ты мой человек. Я тебе жизнью обязан. Помню и буду помнить до последнего моего часа, как выволакивал из ямы, в которую меня, пленного раненного и полуживого бросили. Сам себе отмерил еще дней семь-десять, а ты отдал в подарок всю мою жизнь. Вот настал тот день, чтобы я вернул долг. И я верну. Верну!

Телефон уже дымился:

— Ященко? Анатолий Романович? Здравия желаю, это Лоор. Да это я. У меня пациент с разрывной пулей под ключицей. Пуля та с восемьдесят шестого года. Надо оперировать, она начала уже выходить из тела. Хорошо, я жду.

Однополчанин вошел в кабинет и поинтересовался:

— Леха, операционную приготовили?

— Угу.

— Взрывникам или саперам позвонил?

— Угу.

— Ты план операции составил?

— Угу.

— Леха, за меня замуж пойдешь?

— У…, тьфу ты! Что б тебя! Все сделал. Должны ребята из спецназа подъехать, броники привезти, ящик или кастрюлю. Да и посоветоваться не грех. Амыр спит?

— Угу, — Лукин через силу улыбнулся. Он понимал, что надо всеми возможными способами если не снять, то хотя бы ослабить напряжение, которое висело в воздухе и ощущалось как материальная субстанция.

Ожила рация:

— Алексей Давидович, к вам Ященко Анатолий Романович.

— Пропустите и проводите. Они с багажом, пропустите не досматривая — это к операции.

Минут через пять двери кабинета распахнулись:

— Здравия желаю!

— Здоров! — Мужчины пожали друг другу руки.

— Показывайте, что тут у вас.

— Сначала мыться, потом покажем.

И начался первый этап подготовки операции. Сначала осмотрели больного. Прикинули возможные варианты развития событий. Приготовили еще две операционные и вызвали еще две бригады. Все всё понимали и трезво оценивали последствия. Могут быть ранены и сами хирурги, вот тогда ими и займутся коллеги. Если успеют. Надеялись аккуратно извлечь, поместить в ящик на мягонькую подстилочку из войлока и увезти ее отсюда. Решили, что за стол встанут двое, больше пока не нужно: Лоор и Шахматов. Лукин будет в операционной, но под руки не лезет. Тут же встал Ященко с ящиком — вот такая вот игра слов получилась.

Нарядились в бронежилеты, Ященко заставил надеть каски, хотя какой от них прок, если сработает, то осколки полетят снизу вверх, а не наоборот, но спорить не стали. Перекрестились и начали.

Разрезали. Высвободили от тканей. Убрали патрон в ящик. Почистили. Ушили. Зашили.

Сели прямо на пол у операционного стола.

— Эй! Как вы там? Живы?

Шахматов завертел головой:

— Алексей Давидович, простите, у меня слуховые галлюцинации. Кажется.

Лоор вскочил:

— Это не глюки, Слава. Живо к монитору, похоже у нас боец на столе проснулся!

А пациент продолжал:

— Ну и проснулся, и что?

— Амырище, все у тебя не как у людей! Ты спать должен! Спать. Ты понимаешь?! Это не шутки. Сердце такой нагрузки может не выдержать, — с тревогой наклонился над другом.

— Подожди, Леха не шуми. Дай сказать и я усну, проснусь, когда скажешь.

Амыр нахмурился:

— Регина больна и она одна. Задыхается. Пошли к ней этого, Лукин его зовут.

Заговорил громче:

— Лукин! Ключи и адрес у меня в вещмешке!