Хочу харчо (Рассказы, Монологи, Сценки, Пьесы)

В антракте пошли в буфет, пива выпили, покурили. Лупенков на Зою с обожанием смотрит, я интеллигентный разговор поддерживаю про то, про се, про искусство…

Зоя, между прочим, и говорит:

— Интересно бы за кулисы заглянуть. Посмотреть, как артисты готовятся к выступлению…

Я говорю:

— Это можно сделать. У меня сосед — циркач. Он здесь пожарником работает… Можем к нему в гости зайти.

Зоя расцвела, Лупенков меня за плечи обнимает, — в общем, направляемся к служебному входу.

Вахтер спрашивает нас:

— Вы куда?

Мы говорим.

— Вот туда.

Вахтер говорит:

— Ну проходите!

И вот мы попадаем, как говорится, в мир кулис. Действительно любопытно. Ходят полураздетые люди, бутерброды жуют, разговаривают между собой… На нас никто внимания не обращает, а мы гуляем, смотрим, соседа моего ищем.

И вот заходим в какой-то длинный пустой коридор. Мне этот коридор сразу странным показался: мрачный он какой-то был, холодноватый, лампочки тускло светят… Сделали мы по этому коридору шагов десять, как с другого конца послышалось какое-то шипение, а затем нам навстречу вышел тигр. Честно скажу, я такого тигра в жизни не видел: огромный, глаза с поволокой, пасть полуоткрыта, и в ней зубы, каждый — с перочинный нож. Наверное, какой-нибудь бенгальской национальности тигр был, потому что у нас таких даже по телевизору не показывают…

Зоя как его увидела, так и у нее сразу из груди какой-то звук вылетел типа „О-о-о!“, и она на пол повалилась. Я ее поднять хочу, но у меня самого тело как проволокой стянуло, рот полуоткрылся, и я чувствую, что нижней челюстью до верхней достать не могу.

А тигр глазами повел, мяукнул, точно хмыкнул, и идет к нам. И в этот самый момент Лупенков делает шаг вперед и встает ему на пути. Телом своим, так сказать, прикрывает друга и любимую женщину.

А тигр идет. А Лупенков стоит.

А тигр хвостом по полу постукивает и идет.

А Лупенков стоит не шелохнется.

А тигр совсем близко подошел, и дыхание у него тяжелое, как при астме.

И вот тогда Лупенков делает шаг вперед и со всего маху кулаком тигру в нос как въедет!!

Тигр ахнул и к стене отскочил, а Лупенков — к нему и с левой в ухо рраз!!

Тигр кубарем покатился по коридору, но Лупенков его в два прыжка достал, упал на него, схватил за горло и душит…

Чем бы это закончилось, не знаю, но тут Зоя очнулась и закричала на весь цирк.

В коридор народ высыпал, артисты, пожарники с брандспойтами… Пустили струю воды и отбили Лупенкова от тигра.

Лупенков стоит мокрый, глаза у него горят, кулаки сжаты, куски шерсти изо рта выплевывает, а тигр прыгает у стены, фыркает и вдруг как завопит диким голосом: „Хулиганство!“

Мы обмерли.

А тигр кричит:

— Хулиганство! Вы за это ответите!.. Товарищи, расстегните меня!

Ложится тигр на спину, и тут мы видим, что у него на брюхе „молния“, как на джемпере. Расстегивают тут тигру „молнию“, и из шкуры выскакивает человек в трусах и майке: сам маленький, худенький, под глазом большой синяк.

— Хулиганство! — кричит этот человек, бывший тигр. — Кто сюда пустил посторонних?! Да я вам за это знаете что сделаю?!..

Я смотрю на Лупенкова, он стоит с выпученными глазами и бормочет:

— Извините, товарищ… Ошибся… Я ведь думал… Извините…

— Нет! — кричит бывший тигр. — Никаких извинений!.. Вы у меня под суд пойдете! У меня брат — юрист, я этого так не оставлю!.. Ишь, бандит, напился и тигру не дает по коридору пройти…

Тут Лупенков побледнел, а я говорю:

— Извините, товарищ артист, но он совершенно не пьяный… Мы просто в буфете пива выпили… А набросился он на вас по ошибке…

— Нет! — кричит бывший тигр. — Я этого так не оставлю… У меня жена фельетонист… Мы этого негодяя в газете пропечатаем и с работы выгоним… Как фамилия?

— Лупенков, — говорит Лупенков, а у самого губы трясутся.

— Где работаете? — спрашивает бывший тигр и достает из-под майки какое-то удостоверение и записную книжку…

Лупенков шепотом называет наше предприятие.

— Ах вот как? — ухмыльнулься бывший тигр — Ну тогда вам хана, голубчик! Мой дядя у вас директором работает… Он вам покажет!..

Тут Лупенкова как-то всего передернуло, ноги подкосились, и он стал вдоль стены медленно падать в обморок…

В общем, на второе отделение мы, конечно, уже не пошли.

Кое-как довели Лупенкова домой, весь вечер валерьянкой отпаивали, успокаивали…

Лупенкова действительно вызывали в дирекцию, поговорили с ним строго… Но ничего, замялось дело…

Однако Лупенков стал с тех пор какой-то душевно-травмированный. Нервный стал, робкий…

Не то что тигров или львов — собак теперь боится.

Увидит на улице бульдога — и за километр его обходит.

Кто знает, с виду это бульдог, а на самом деле, может, и не бульдог и у него брат — начальник главка или что-нибудь в этом роде».

К вопросу о Державине

Недавно у нас на фабрике была назначена лекция о Державине. О Гавриле Романовиче. О поэте прошлого века. Ну, о том, что еще Пушкина заметил и, в гроб сходя, благословил.