Хочу съесть твою поджелудочную

Похоже, второй раз фокус не сработал. Когда я попытался встать, она схватила меня за руку. Хотя бы не царапайся! Неужели она мстит мне за то, как я прервал её в ресторане? Я не хотел её злить и послушно сел на место.

— Так что с девушкой?

— Да как сказать…

— Похоже, я ничего о тебе не знаю.

— Охотно верю. Не люблю о себе распространяться.

— Почему?

— Не хочу попусту болтать о том, что никому не интересно, в надежде на одобрение окружающих.

— С чего ты решил, что никому не интересен?

— Потому что никто не интересен мне. В общем и целом люди не интересуются ничем, кроме себя. Разумеется, бывают исключения. Например, меня немного заинтересовала ты — из-за твоих необычных жизненных обстоятельств. Но сам я не из тех, кто может кого-то заинтересовать. Поэтому мне не хочется говорить о том, что для других бесполезно, — разглядывая текстуру столешницы, разложил я по полочкам всё, что обычно думал по этому поводу. Эта теория уже давно собирала пыль где-то в тайниках моей души. Потому, разумеется, что её некому было высказать.

— Но мне интересно!

Смахнув пыль со своей излюбленной теории, я предавался воспоминаниям о том, как к ней пришёл, и потому от меня ускользнул смысл слов моей собеседницы. Я удивлённо поднял голову. Её лицо красочно выражало одно-единственное чувство. Даже такой отшельник, как я, с первого взгляда распознал, что она злится.

— Что?

— Ты мне интересен, говорю! Я бы не позвала с собой неинтересного человека. А ты меня высмеиваешь, как какую-то дурочку.

Честно признаться, я плохо понимал, о чём она говорит. Не понимал, почему я ей интересен и отчего она разозлилась. Тем более что я её не высмеивал.

— Иногда ты мне кажешься дурочкой, но я тебя не высмеиваю.

— Может, и не нарочно, но настроение ты мне испортил!

— Э-э… Ясно… Прости, — извинился я, не вникая, за что. Это наиболее эффективный способ справиться с рассерженным человеком, и я не стесняюсь им пользоваться. Прошло на ура. Как бывало и с другими рассерженными людьми, она пока ещё дулась, но взгляд заметно смягчился.

— Ответишь честно — прощу.

— Ты ничего любопытного не услышишь.

— Всё равно расскажи. Мне интересно.

Уголки её губ поползли вверх, и на лице, откуда ни возьмись, появилась злорадная усмешка. Я счёл спор проигранным и не стыдился того, что прогнулся. Я — тростниковая лодка.

— Сомневаюсь, что оправдаю твои надежды.

— А, пустяки! Ну так что?

— Не припомню, чтобы у меня были друзья. Ещё с младших классов так.

— У тебя амнезия?..

— Ты всё-таки дурочка.

На самом деле я засомневался: а вдруг, если считать, что в её возрасте подхватить неизлечимую болезнь ещё менее вероятно, чем потерять память, она может оказаться права? Глядя на её очевидно недовольную гримасу, я решил отречься от своего высказывания и попытался объяснить:

— Я хочу сказать, что друзей у меня не было. И, разумеется, не было девушки, о которой ты так упорно допытываешься.

— Ты никогда ни с кем не дружил? Не только сейчас?

— Да. Если ты не интересуешься людьми, люди не интересуются тобой. Вреда от этого нет никому, так что меня устраивает.

— И тебе не хотелось завести друзей?

— Трудно сказать. С ними, может, и весело, но я уверен, что в мирах, существующих в романах, интереснее, чем в реальности.

— Вот почему ты всё время читаешь.

— Верно. На этом мой скучный рассказ окончен. Проявляя ответную вежливость — у тебя есть парень? И если есть, тебе сейчас лучше проводить время с ним, а не со мной.

— Был, но мы недавно расстались, — сказала она безо всякого сожаления.

— Из-за твоей скорой смерти?

— Нет. Я бы ему о таком не сказала. Я и подругам не сказала.

«Тогда почему ты призналась мне?» Спрашивать об этом не хотелось. Что вполне естественно.

— Он… Да ты его знаешь! С нами учится. Но, даже если назову имя, ты его не вспомнишь, ха-ха-ха! Так вот, он был чудесным другом, но стал никудышным кавалером.

— И так бывает.

Хотя что я понимал, парень без друзей.

— Да, бывает!.. И я с ним рассталась. Вот бы бог сразу лепил всем бирки! Вот этот человек — отличный друг, а этот и в любви хорош!

— А мне-то какое бы вышло облегчение. Но такие, как ты, сказали бы, что прелесть отношений между людьми в их сложности.

Моё замечание было встречено заливистым хохотом.

— Сказали бы. Пожалуй, я именно так и считаю. Что ж, отзываю идею с бирками. А ты меня понимаешь!

Я хотел было возразить, но промолчал. Подумал: наверное, так оно и есть. И я догадывался почему.

— Потому что мы антиподы.

— Антиподы?

— Ты моя противоположность, и, если какая-то мысль претит мне, ты с ней согласишься. Я сказал о сложности — и угадал.

— Запутанные у тебя рассуждения. Романов начитался?

— Может быть.

Вот и правда человек с противоположного полюса, с кем я не планировал и с кем мне незачем общаться.

Ещё несколько месяцев назад между нами существовала лишь пара точек соприкосновения: мы учились в одном классе, и до моих ушей регулярно долетал её оглушительный смех. Настолько оглушительный, что при всём своём безразличии к людям я сразу же вспомнил её имя, когда мы столкнулись в больнице. Потому-то оно и засело в голове, что мы были антиподами.