Ход королевой

Плотность дополнительно возрастает, теперь на одном квадратном метре умещаются сразу пятеро.

Моника читала в Энциклопедии относительного и абсолютного знания профессора Эдмонда Уэллса, что, начиная с семи человек на один квадратный метр, возникает риск задохнуться. В статье уточнялось, что максимальная зафиксированная плотность составляет девять человек на квадратный метр, это примерно равно девятерым лбам в одной ванне.

– Мне надо выйти! – не выдерживает Моника и, пользуясь очередной остановкой, выскакивает из вагона. Мать следует ее примеру. Скорее наверх, глотнуть свежего воздуху!

– Извини, это все, наверное, моя антропофобия, – бормочет девочка.

– Мою работу никто не отменял, – напоминает ей Джессика. Открыв сумочку, она шарит в ней и достает таблетку валиума. Дочь глотает ее без воды. Успокоительное действует почти мгновенно, дыхание нормализуется.

– Я больше не поеду на метро, – предупреждает Моника.

– У меня нет ни машины, ни водительских прав. Такси и то в этот час бесполезно, в Нью-Йорке жуткие пробки, все замерло.

– Я готова вставать еще раньше, мама, хоть в пять часов утра, если нужно.

– У меня все равно нет денег на то, чтобы ты ежедневно разъезжала на такси.

– Я могла бы ездить в школу на велосипеде.

– Слишком опасно.

– Тогда пешком. Что угодно, лишь бы не повторение этого кошмара.

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: скученность в метро

Токийский метровокзал Синдзюку считается самым загруженным в мире. Десятью его станциями ежедневно пользуется более 3 миллионов пассажиров, он почти всегда наполнен до отказа. За год через него проходит более 3 миллиардов человек. Вагоны настолько набиты, что специальные служащие в белых перчатках заталкивают пассажиров внутрь, чтобы двери смогли закрыться.

В Японии даже существует особое искусство «ошия» – максимальное использование объема вагонов путем утрамбовывания толпы.

Эдмонд Уэллс.

Энциклопедия относительного и абсолютного знания

5

Николь О’Коннор глубоко дышит. Близость моря наполняет воздух свежестью с привкусом йода. Солнце расцвечивает всеми красками радуги клочки облаков, от этого многоцветия рябит в глазах. Долина розовеет, над утесом справа радостно носятся несчетные чайки.

Отец Николь выпускает новое облачко сигарного дыма и смотрит на часы.

– Идем, Никки. Если тебе предстоит распоряжаться на ранчо, то будет полезно показать тебе наши новые приспособления.

Они заходят под большой навес, где трудятся стригали. Над гербом ранчо – тремя баранами – красуется его девиз: СИЛА В ЕДИНСТВЕ.

В нос бьет сильный, едкий запах животных.

Николь удивленно следит за ритуалом: овцы идут одна за другой по коридору из железных заборчиков, мужчины в джинсовых комбинезонах хватают их, валят на бок и методично состригают с них шерсть.

Николь убеждается, что овцы и вправду испытывают облегчение, избавляясь от тяжелой оболочки. Остриженные, они радостно скачут, присоединяясь к остриженным раньше соплеменницам.

– Ни дать ни взять, довольные клиенты после парикмахерской, верно? – говорит Руперт. – Шерсть – основа нашего благосостояния. Это сырье пользуется повышенным спросом, а наши овечки дают красивейшую в мире шерсть. Между прочим, у меня есть даже бараны мериносовой породы ценой более десяти тысяч австралийских долларов за голову.

Николь кивает в знак того, что впечатлена.

– А что потом? – спрашивает она.

– В каком смысле?

– Что происходит с нашими овечками потом?

– Их дальнейшая жизнь – тоже наша забота. Но это тебя уже не заинтересует.

– Хочу увидеть и это.

Он щурится, долго смотрит на дочь и, отбросив колебания, ведет ее в другую, отдаленную постройку, загороженную густой зеленой изгородью. Там занимаются первой группой овец: вешают каждой на ухо пластмассовую серьгу с номером и штрихкодом.

– Эти для лучших наших клиентов, саудитов. Там любят жареных барашков. А как хорошо они платят! На Курбан-байрам надо поставлять продукцию в живом виде, чтобы они сами резали ее на месте, такова их древняя традиция.

Николь изумленно озирается. Указывая на еще одно сооружение, она спрашивает:

– Что там?

– Там не предназначенный для саудовского рынка скот. С ним поступают обычным способом.

Она видит, как конвейер везет куда-то овец, подвешенных на крюки головами вниз, и слышит ни на что не похожие звуки: это широкие стальные лезвия перерезают овечьи горла.

Руперт достает сигару, чтобы дым перекрыл невыносимый запах свежей крови.

– Прости, что уделял тебе недостаточно времени, Никки. Ничего, теперь я наверстаю упущенное. Недаром я сказал, что тот небольшой инцидент с освобождением мышей – сигнал мне поменять поведение в отношении тебя. Твое место здесь, на ROC. Теперь я в полном твоем распоряжении, обещаю.

В этот момент звонит телефон. Руперт отходит, чтобы ответить на звонок, слушает, потом говорит дочери, прикрыв ладонью микрофон:

– Извини, важный разговор. Оставляю тебя с Джошуа, лучшим нашим пастухом. Ну ты его помнишь: ковбой в большой шляпе со змеиной кожей.

6