Ход Вивисектора

– Ничего, – мрачно наблюдая, как фаратри скрываются в шалашах, промолвила Асити, – Я всё равно добьюсь своего. Всю ночь Нокту не спалось. То и дело просыпаясь, он вспоминал сцену у костра, смех Крадл и благоразумное молчание брата. В словах, которые тот успел произнести, явно читалась обдуманная мысль. Это подтверждало предположение Нокта о том, что Дион не слепо привязан к людям, а любит их, имея при этом особую теорию насчёт их психологии, их общества. Решив так, черноволосый юноша, что-то пробормотал и уже собирался уснуть, как вновь перед ним мелькнул туманный силуэт, и сон пропал.

«Что это такое?» – испуганно подумал фарартри, – «Безумие? Или я не до конца проснулся? Что это?».

На улице снова подул ветер. Волчий вой временами раздавался со стороны леса, унывный и глупый. Постепенно юноша, поглощённый атмосферой ночного мира, дошёл до состояния, когда самая малейшая тень начинает вселять ужас. От страха по его телу пробежала дрожь, и юноша гневно ударил себя по ноге, устыдившись своей пугливости.

«Теперь до утра не усну» – подумал он и встал с постели. В его разуме пронеслось несколько мыслей, и за одну из них парень ухватился. Он решил медитировать.

Медитация была одной из дисциплин, коим обучали в школах и академиях небесного города, так что Нокт прекрасно понимал, что делать. Ему не было нужды проникать в тонкие материи мироздания, что было важно для опытных медиумов, он хотел лишь освободить и расслабить разум, чтобы уснуть.

Скрестив ноги, юноша глубоко вздохнул и закрыл глаза. Слушая своё дыхание, он старался выровнять его и войти с телом в максимальный контакт. Разум его мыслью растёкся по рукам и ногам, средоточие её осталось в голове. Минута за минутой, концентрировать внимание становились всё легче, и, наконец, Нокт дошёл до требуемого состояния, когда всё окружающее, словно старая чешуя, отслаивается от разума, и он, становясь легче, взмывает и парит над материальным миром. Образ явился вновь. На этот раз Нокт сумел разглядеть его внимательно и запомнить, но в будущем его не покидало желание забыть увиденное. Это была девушка со светлыми волосами.

– Я ждала тебя – промолвил образ. Юноша молчал. Он безмолвно разглядывал ту, что врывалась в его разум уже как второй месяц. Видение улыбалось.

– Я знала, что мы сможешь наладить контакт. Ни одна уловка Истязающего не способна уничтожить любопытство в идеальных существах – образ чуть усмехнулся. Его одежда, состоящая из белого савана, начала вздыматься, будто подул ветер.

– Исчезни – пристально взглянув на женщину, прошептал Нокт. Видение не двигалось, не становилось бледнее, не растворялось во взрыве цветов, в общем, исчезать было не намерено.

– Когда же нам ещё говорить, как не сейчас? А тем у нас много. Твой брат, твоё неудовлетворённое тщеславие, твои тайные мысли. Почему бы тебе не подумать вместе со мной над этими вопросами, ведь это нужно больше тебе, чем мне – разведя руки – тончайшие серебряные ветви – в стороны, улыбнулась иллюзорная девушка. Это была последняя капля самообладания Нокта. Словно ошпаренный, он подпрыгнул на моховом настиле, отодвинул ветку у входа и выскочил из шалаша. Стараясь не создавать шума, юноша бросился бежать. Миновав песчаную площадку, он оказался по колено погружённый в массы луговых трав, но останавливаться не собирался. Страх гнал его вперёд.

– Безумный – дрожащим голосом бормотал Нокт, – Безумный! Что будет дальше… Лечебница. Лечебница!

Женский голос появился снова. Он настигал парня независимо от его действий, куда бы тот ни бежал. На этот раз видение, мелькнуло где-то среди полевых трав и оттого показалось Нокту особенно реальным. Отшатнувшись и рухнув на землю, он закрыл глаза, схватился за голову и начал что-то быстро шептать, в надежде на спасение. Но женский образ был неукротим.

– Не спеши, друг мой, я расскажу тебе много интересного. Ты узнаешь так много, что в твоей жизни всё вмиг изменится – ласково, но вместе с тем, будто повелевая, промолвила девушка в белом.

– Оставь меня… Брось! – не в силах кричать прохрипел парень.

– Слушай! – вдруг воскликнула его собеседница, и тело парня поразила конвульсия. Словно червь, Нокт извивался, хрипел, округлял глаза и бился в страшных судорогах. Его губы побелели, на них выступила пена, и вскоре юноша потерял сознание окончательно. Проваливаясь в глубины бессознательного под аккомпанемент адского смеха и рёва, он слушал голос видения и беззвучно рыдал.

В эту ночь он слышал страшные вещи, которые хотел бы потом забыть. Воспоминание об этом видении на всю жизнь запечатлится в разуме Нокта и слегка изгладится ближе к старости, на том этапе пути, когда воспоминания блекнут вместе с увяданием мозга.

3 глава – Охота