Хогбены, Ретиф, Бел Амор, Грегор и Арнольд

— Отойди, малыш,— произнес он.— Неужели ты не узнаешь во мне сверхъестественного призрака? — Он переместился, чтобы встать спиной к дереву.

— О чем это ты, детина? — осведомился один из аборигенов.— Что значит это длинное слово?

— Оно означает, что плохо варить чужестранца,— растолковал ему Ретиф.

— Гм—м, то есть, мы должен съесть тебя живым. Ты как, жесткий?

Ретиф вытянул палаш.

— Полагаю, достаточно жесткий, чтобы у тебя разболелся живот.

— Эй, а ты вообще какой род куопянин? — спросил кто—то.— Я никогда не видеть таких прежде.

— Я дипломат,— пояснил Ретиф.— Днем мы обычно лежим, а ночью выходим на водопой.

— Диппл—мак. Гм—м. Сроду не слыхать о таком племени, а ты Джик—джик?

— Я тоже не слыхать. Должно быть, приходить из—за гор.

— А как ты попасть сюда, Мясо—с—неба? — полюбопытствовал кто—то.— У тебя нет крыла для полета.

— Вот в этом,— Ретиф кивнул на разбитый корпус шлюпки.

— Что это? — спросил один из аборигенов. Другой ткнул машину маленьким колесом, приспособленным для грубых тропинок джунглей.— Что бы это ни было — оно мертвый.— Он взглянул на Ретифа.— Твой друг тебе не помогать, детина. Ты совсем один.

— Ты далеко от своей территории, ходульник,— добавил другой.— Что ты делать здесь, в стране Уин?

— Я здесь мимоходом,— сказал Ретиф.— Разыскиваю отряд землян, сбившихся с курса. Вы их случайно не видели?

— Я слышать об этих — как их там, землянинах. Кажись, они ростом по двенадцать футов и сделаны из желе. И еще: они снимать колеса на ночь и оставлять снаружи.

— Я говорю о группе. Они не появлялись в ваших краях?

— Не—а.— Для пущей убедительности уин перекрестил свои задние окуляры,

— В таком случае, если вы отойдете, я пойду себе потихоньку дальше, оставив вас заниматься своими делами.

— Наши дела? Да они в том, что мы голодать, Мясо—с—неба. Ты прибыть вовремя.

— Джик—джик, ты постоянно болтать с тем, что нужно скушать,— проговорил кто—то из задних рядов.— Что вы все сказать о вкусном шашлычном соусе на этой пище с зеленью в приправу?

Неподалеку неожиданно послышался шум, прерываемый пронзительными воплями.

— Уберите от меня свои жалкие цеплялки, неотесанные мужланы! — верещал голос войона,— Я член Планетарных вооруженных сил! Обещана большая награда…— Речь прервалась звуками потасовки* Через минуту три уина ввалились на поляну, волоча за собой обмякшую фигуру ярко полированного копа из Планетарной полиции. Они бросили жертву наземь, одно из колес было сильно изуродовано, и коп со стоном закружился на месте.

— Хо—о, вечерок выдаться хоть куда,— заметил кто—то. Войон лежал на спине, вяло помахивая всеми четырьмя руками.

— Вы не вправе так поступать со мной,— пищал пленник.— Во имя Че…— Стоявший ближе всех к упавшему полисмену уин размахнулся огромной клешней. С громким, напоминающим пистолетный выстрел щелчком отхватил ему голову.

— Впервые вижу, как один из этих болтунов получать достойный окорот,— заметил Джик—джик.— Ты справился с ним как раз вовремя, Фут—фут, прежде чем он назвать имя Червя…— Он смолк и посмотрел на Ретифа.

— Во имя Червя,— подхватил тот.— Как насчет капли гостеприимства?

— Ты со своим большим речевым аппаратом,— пробормотал кто—то с отвращением.— Ладно, вернемся в лагерь. По крайней мере, мы можем поджарить на дорогу полицейского.

Четверка уинов подняла безжизненное тело, кто—то подобрал голову.

— Тебе повезло, что ты назвать имя Червя,— охотно заговорил Джик—джик.— Старина Хуб—хуб уже готов был отобедать.

— Мое упоминание о Черве снимает меня со списка блюд?

— Во всяком случае, дает тебе время приводить свой мысли в порядок.

— Мне сдается, что в твоем замечании сокрыто множество значений, и все они неприятны.

— Хо—о, это совсем просто, детина. Это значит, мы держать тебя пять дней в загородке, а потом освежевать для старомодный племенной пирушка.

Вперед сунулся свирепый с виду уин.

— Как насчет того, чтобы подрезать несколько кромок сейчас — просто попробовать на вкус?

— Отойди, Хуб—хуб,— предостерег Джик—джик.— Никаких закусок между обед—ужин.

— Идем, Мясо—с—неба,— окликнул свирепый пигмей.— Заводи свои колеса.— Он протянул клешню, чтобы ткнуть Ретифа, и с воплем отскочил, когда тяжелый меч отхватил ему с дюйм заостренного кончика клешни.

— Глянь, что он делать с моим резаком! — взвизгнул пострадавший.

— Ты напроситься на это, Хуб—хуб,— сказал Фут—фут.

— Мне нравится простор вокруг меня,— пояснил дипломат, небрежно поигрывая мечом.— Не тесните меня.

Уины отступили — пятьдесят или более темных, поблескивающих тварей, похожих на огромных муравьев—солдат,— они окружали широким кольцом Ретифа, доспех которого ярким пятном выделялся во мраке. Хуб—хуб заверещал, показывая всем поврежденную клешню, а пламя факелов играло на его металлических боках.

— Я отныне снимать этот кусок мяса со список жратвы! — вопил он.— Я провозгласить его на статус племени!

— Э, Хуб—хуб, ты что, спятить? Что за дурацкий идея…— протестующее загомонил народец.

Джик—джик обратился к разъяренному соплеменнику:

— Он отрубить тебе часть, а ты теперь подружиться с ним. В чем идея?