Хогбены, Ретиф, Бел Амор, Грегор и Арнольд

— Очень жаль,— посочувствовал Ретиф.— Но, впрочем, он же не представлял собой ничего ценного, не правда ли, Шлух?

Шлух, выпучив все пять глаз, пробормотал что—то невразумительное.

— Всего лишь голый кусок железа, Шлух, как меня заверили в МИДе, когда я запросил сведения.

— Я желал бы, чтобы вы, Ретиф, держали своего пленника подальше от меня,— сказал капитан.— У меня просто руки чешутся взять его за глотку.

— Ну что вы, Шлух искренне хочет помочь, капитан. Он был плохим парнем, но у меня такое ощущение, что теперь он раскаялся и хотел бы сотрудничать с нами, особенно принимая во внимание грядущее прибытие земного крейсера и облако пыли вон там,— показал Ретиф.

— На что это вы намекаете?

— Капитан, вам осталось полетать еще с недельку, связаться с крейсером, когда тот прибудет, попросить его взять вас на буксир, и вашим бедам — конец. Когда в определенных кругах прокрутят ваши пленки, сюда заявятся Силы Мира и низведут Гроа до субтехнического культурного уровня, установив систему контроля, чтобы надежно гарантировать отсутствие у Гроа каких—либо новых экспансионистских замыслов, хотя теперь, с исчезновением сподручного железного рудника в небе, он вряд ли может сильно напакостить кому бы то ни было.

— Совершенно верно, но…

— С другой стороны, вот решение, которое я мог бы назвать дипломатическим подходом.

После подробного разъяснения Ретифа капитан с сомнением посмотрел на него.

— Я—то готов,— согласился он.— А вот как насчет вашего парня?

Ретиф повернулся к Шлуху. Гроак содрогнулся, втянув стебельки глаз.

— Я это сделаю,— слабо произнес он.

— Отлично! Капитан, если вы распорядитесь доставить передатчик с челнока, то я позвоню еще одному приятелю, по имени Фисс, из МИДа,— Он повернулся к Шлуху.— И когда я свяжусь с ним, Шлух, вы сделаете все точно так, как я вам сказал,— или в столице Гроа будут диктовать свою волю земные Миротворцы.

— Если говорить совершенно откровенно, Ретиф,— заявил советник Никчемни,— я совершенно сбит с толку. У меня создалось впечатление, что господин Фисс из Министерства иностранных дел почти болезненно горячо расточал вам похвалы. Он, кажется, так и горит желанием оказать вам хоть какую—нибудь любезность. В свете обнаруженных мной определенных свидетельств крайне непротокольного поведения с вашей стороны, это довольно трудно понять.

— Мы с Фиссом многое пережили вместе. Теперь мы хорошо понимаем друг друга.

— У вас нет совершенно никаких причин для самодовольства, Ретиф,— строго указал Никчемни.— Фройляйн Мойл вполне оправданно доложила о вашем поведении. Конечно, знай она, что вы помогали господину Фиссу в его чудесной работе, то, я в этом не сомневаюсь, несколько изменила бы свой доклад. Вам следовало бы ей довериться.

— Фисс хотел сохранить все в тайне — на случай, если дело не выгорит. Вы же знаете, как это бывает.

— Конечно. И как только фройляйн Мойл оправится от нервного потрясения, ее будет ждать неплохое повышение. Девушка более чем заслуживает его за многолетнюю непоколебимую приверженность политике Корпуса.

— Непоколебимую,— повторил Ретиф.— С этим я воистину готов согласиться.

— Еще бы вам не согласиться, Ретиф. Вы ведь не проявили себя должным образом в этом задании. Я организую ваш перевод; вы вызвали отчуждение у слишком многих местных жителей.

— Но, как вы только что сказали, Фисс высоко отзывается обо мне…

— Верно. Но я говорю о культурной интеллигенции. Данные фройляйн Мойл неопровержимо показывают, что вы намеренно оскорбили множество влиятельных групп, бойкотируя…

— У меня нет слуха,— признался Ретиф.— Для меня гроак, дующий в носовую свистульку, остается всего лишь гроаком, дующим в носовую свистульку.

— Надо приноравливаться к местным эстетическим ценностям. Научитесь принимать партнеров такими, какие они есть на самом деле. Из некоторых ваших замечаний, процитированных фройляйн Мойл в докладе, определенно явствует, что вы совершенно не уважали гроаков. Но как же вы ошиблись! Все это время они беспрестанно трудились для спасения тех храбрых ребят, оказавшихся в смертельной ловушке на борту потерявшего управление космического Летучего Голландца. Они продолжали упорствовать даже тогда, когда мы сами забросили поиски и отступились. А когда они открыли сей кошмарный факт — что вывело его из строя столкновение с их же спутником, то сделали этот величественный жест, беспрецедентный по своей щедрости. По сто тысяч кредитов золотом каждому члену экипажа — в знак горячего гроакского сочувствия. Так что ваша ошибка совершенно непростительна!

— Щедрый жест,— пробормотал Ретиф.

—  Надеюсь, Ретиф, это происшествие послужит вам хорошим уроком. Все—таки, ценя полезную роль, сыгранную вами в даче господину Фиссу советов по процедурной части для помощи в поисках, на этот раз я воздержусь от рекомендации понизить вас в должности. Мы закроем глаза на это дело и сохраним вам безупречную репутацию. Но в будущем я буду внимательно следить за вами.

— Нельзя завоевать сердца всех,— философски изрек Ретиф.