Хохот шамана

Снег сошел уже недели четыре, и летное поле цвело поверх буйной молодой зелени ковром синей незабудки, белой пастушьей сумки, неизвестных мне сиреневых, красных и желтых цветов. Тонкий запах цветов, ярко - синее до фиолетового оттенка небо, полукольцо черно - синих гор со сверкающими снегом вершинами, мирное жужжание шмелей и порхание бабочек в сочетании с железной взлетной полосой, сохранившей какой - то дух тех суровых лет, подействовали на меня особым образом: день был так прекрасен и так трагичен, что любое действие было бы бессмысленным лукавством. Я просто лег на нагретые солнцем травы и полосы, положив руки под голову. Шаман глянул на меня и молча удалился к невысоким строениям на краю аэродрома. Очень высоко, наверное, уже в тропосфере, парила одинокая белая птица, и я "ушел" за ней. Не спал и не бодрствовал, а как - то "впитывал" красоту и трагичность, бесконечность и мимолетность этого мира. Через несколько часов спокойствие и ясность Шамана стали понятны мне.

- Теперь я понял про бесполезность "предметов на память".

- (Шаман кивнул).

- Спасибо тебе.

- Не за что. В городе нельзя постоянно находиться в этом состоянии.

- Почему?

- Многие окружающие будут неосознанно пытаться взбаламутить тебя.

- ???

- Это также естественно, как кинуть камень в спокойную воду. Большинству городских необходимо везде обозначать свое присутствие.

- У себя в квартире я могу это практиковать?

- Конечно. Но потом, чтобы заняться городскими проблемами, тебе будет необходимо волевое усилие.

- Зачем вообще людям нужна эта социальная суета?

- А где же человек может развиться до уровня контроля над собой?

- Мне кажется иногда, что социальные связи мешают развиваться, расти.

- В чем-то мешают расти, в чем-то - опуститься. Неустойчивому социальные связи необходимы.

24.06

Шаман льет дробь из аккумуляторных пластин. Технология проста: свинец стекает от костра по стальному желобку и капает в ямку с водой. Иногда капли застывают "с носиком", поэтому мы с Шаманом оббиваем дробь в каком - то железном баллоне. Меняя наклон желобка и температуру, Шаман меняет "номер" дроби. Оказывается, сланцы не набирают влагу и горят жарче, чем дрова.

Трудно придумать занятие скучнее. В отличие от меня Шаман сосредоточен и спокоен, ему не скучно, но и поговорить он не против.

- Ты тратишь большую часть бодрствования на всякие работы, и у тебя остается часа три - четыре на местные практики.

- Да, примерно так.

- Но в городе ты мог бы иметь больше времени.

- Нет, примерно так же. И там нет местных практик.

- Тебе не скучно столько часов лить дробь? Мне это капание действует на нервы.

- За день делаю годовой запас. А от скуки у меня есть аэродромы подскока.

- Есть недалеко еще аэродромы?

- Я говорю про внутренние аэродромы.

- Что это?

- Любому человеку со временем надоедает чем - либо заниматься.

- При чем здесь аэродромы?

- Человек как самолет. (Смеется.) Летит - летит, потом ему нужно сесть и заправиться.

- Человеку нужно поесть? (Смеемся вместе.)

- Когда тебе надоедает заниматься каким - либо делом, ты или бросаешь его, или делаешь волевое усилие для продолжения.

- Естественно.

-  Беда в том, что ты и бросаешь дело, и делаешь усилие неосознанно.

- Обычно я заставляю себя осознанно.

- Ты когда-нибудь делал выбор: "Бросить или сделать волевое усилие?"

- Нет, но я понимал необходимость продолжения.

- Необходимость - не выбор. Даже не совсем волевое усилие. Выбор делается без необходимости. Ты делал такой выбор?

- Трудно сказать.

- Выбор без необходимости сделать волевое усилие и есть аэродром подскока в твоих делах. Без него твой "самолет" не улетит дальше обычного радиуса.

- Чтобы развиваться нужны волевые усилия?

- Для дел. При развитии человека волевые усилия бывают и вредны?

- Как это?

- Когда человек напрягается, он становится жестче, консервативнее.

- Для развития себя нужно расслабиться?

- Разрешить себе изменяться, расти, понимать. А уж с этим или расслабиться или собраться - по ситуации.

1999

Берег Сокровищ

25.06

Пока я собирал плавник и сланец для ночного костра, Шаман нажарил местной травы, напоминающей петрушку. Заросли этой травы буйно покрывали весь видимый обрывистый берег, поэтому я удивился ее съедобности.