Холли

Это было в конце его жизни, когда он испытывал сильные боли и принимал много лекарств. В обыденной жизни он был практичным человеком — полицейским в первую очередь, последнюю очередь и всегда, — но когда он находился под воздействием морфия, у него появлялась склонность говорить метафорами. Сидя у его постели, Холли внимательно слушала. Она хотела знать всё, чему бы он мог ее научить. Впитывала всё до последней мелочи.

"Большинство дел хрупки, как хрупки яйца. Почему? Потому что большинство преступников — тупицы. Когда дело доходит до грязных дел, даже умные оказываются дураками. Иначе бы они не стали заниматься этой грязью. Поэтому относись к делу как к яйцу. Ты разбиваешь его, взбиваешь, кладешь на сковороду с маслом. И тогда у тебя получится отличный омлет".

Дело-яйцо Холли начинает трескаться в ее номере "Дэйз Инн", когда она стоит на коленях у кровати и читает молитву.

4 июля 2021 года

1

Родни Харрис — шеф-повар в семье, и это хорошо, потому что Эмили по-прежнему мучают сильные боли в спине из-за радикулита. Когда он попросил ее оценить боль по универсальной шкале от одного до десяти, она ответила, что в настоящее время уровень боли равен двенадцати. И по ее внешнему виду это заметно: глаза глубоко ввалились, а кожа на скулах натянута так туго, что блестит. Он говорит ей, чтобы нужно держаться, их нынешняя пленница вчера съела всю печень, и ее не вырвало. Он говорит, что скоро Эмили станет легче.

Сегодня вечером шеф-повар Харрис готовит свои знаменитые отбивные из баранины с чесночным маслом. К ним будет подана свежая стручковая фасоль, украшенная кусочками бекона. Запах стоит чудесный, и он уверен, что Бонни Даль его уловила, потому что дверь в подвал открыта, и он поставил вентилятор на стойку, чтобы тот обдувал верх чугунной сковороды, на которой жарятся бараньи отбивные.

Он подходит к холодильнику и достает бутылку диетической пепси, которая была последней покупкой Бонни. Она холодная и приятная. Он спускается по лестнице, не торопясь и держась за перила. Его бедра не так больны, как у бедной Эмили с ее радикулитом, но они и не хороши. И его чувство равновесия уже не то, что раньше. Он считает, что причиной может быть небольшая атрофия среднего уха. Но и это скоро пройдет.

Бонни стоит у решетки клетки. Ее светлые волосы слиплись и потеряли почти весь свой блеск. Ее лицо изможденное и бледное.

— Где вы были? — хрипло спрашивает она, как будто она тут командует, а он — дворецкий. — Я ждала здесь целый день!

Родди считает, что она несёт бессмыслицу — где еще она могла быть весь день? — но он улыбается.

— У меня было довольно много дел. Пишу ответ на глупую статью.

Он всегда пишет ответы на глупые статьи, и это всегда похоже на крик вопиющего в пустыне. Но что остается делать, кроме как продолжать сражаться? В любом случае он сомневается, что Бонни Даль сейчас волнуют его проблемы. Что вполне объяснимо. Бог знает, когда она в последний раз что-то ела, кроме печени. Она голодна и ужасно хочет пить. Он мог бы сказать ей, что ее проблемы скоро закончатся, но сомневается, что это ее успокоит.

— Ужин почти готов. На этот раз не печень, а...

— Баранина, — говорит она. — Я чувствую ее запах, и это сводит меня с ума. Мне кажется, вы специально так сделали. Если вы собираетесь меня убить, почему бы просто этого не сделать, прекратив пытки?

— У меня нет намерений тебя пытать. — Это правда. Ему вообще плевать. Она — скот, и не более того. — Смотри, что я тебе принес. Утоли свою жажду, очисти свой вкус, и я принесу тебе что-то гораздо более приятное, чем сырая печень.

Черта с два. Даль суждено умереть с чистой печенью и пустым желудком. Он ставит бутылку диетической пепси и с помощью веника аккуратно закатывает ее через заслонку на дне клетки. Она наклоняется, хватает ее и смотрит на нее с жадностью и подозрением.

— Всё еще запечатанная, как только что из магазина, — говорит Родди. — Убедись сама. Я бы принес тебе одну с сахаром — для энергии, понимаешь, — но у нас нет газировки в доме.

Бонни откручивает крышку, нарушая герметичность, и пьет. Она не замечает заклееную микроскопическую дырочку, куда входила игла гиподермы, и выпивает уже больше половины шестнадцатиунцийной бутылки, прежде чем останавливается и смотрит на него.

— Вкус не тот.

— Выпей до дна. Потом я принесу тебе бараньи отбивные и стручковую фа...

Она бросает бутылку через решетку и промахивается на дюймы. Даже наполовину наполненная, она бы оставила бы синяк не менее неприятный, чем тот, который она ему уже нанесла.

— Что там было? Что вы мне дали?