Холод пепла

Из Арвильера я увозил фильм и проектор Абуэло. Я хотел как можно быстрее сделать копию этого документа, но у меня не было никакого желания привлекать к этому делу третьих лиц, учитывая сюжет фильма. Итак, мне пришлось соорудить небольшую лабораторию в гостиной моей квартиры. Наиболее удовлетворительный метод требовал использования конденсатора, а его у меня, разумеется, не было. А раз так, то я пошел по пути любителей: поставил скорость проектора на шестнадцать изображений в секунду и начал проектировать фильм на чистый лист формата А4. Одновременно я снимал изображение на видеокамеру, установленную около объектива. Я вновь увидел деда рядом с эсэсовцем, но на этот раз пытался смотреть на вещи исключительно с технической точки зрения.

Вопреки моим ожиданиям, результаты оказались не столь удручающими. Разумеется, мне не удалось избежать световых пятен и небольшой деформации, связанной с отклонением оси видеокамеры, однако, просматривая копию на видеомагнитофоне, я убедился, что качество изображения было вполне приличным.

Элоиза Турнье увидела меня и встала, протянув мне руку.

— Мсье Коше? Здравствуйте… Спасибо, что согласились так быстро встретиться со мной.

Я мог бы ответить ей примерно так же. Мне трудно было понять, кто кому из нас оказал бо́льшую любезность.

— Я не заставил вас слишком долго ждать?

— Я всегда прихожу раньше назначенного времени. Я по природе весьма осмотрительна.

Ее лицо было усыпано мелкими веснушками, которые контрастировали с белизной лица.

— Вы звонили мне из дома вашего деда в Арвильере? Однажды я приезжала туда…

— Да, там многое надо привести в порядок. Мы собираемся сдавать этот дом в аренду.

К нашему столику подошел официант. Я заказал газированную воду, Элоиза попросила принести ей еще одну чашку кофе. Как и она, я был весьма осмотрительным, если не сказать подозрительным. В нескольких словах я рассказал ей о своей работе, об Алисе, о смерти Абуэло, но только в самых общих чертах, не вдаваясь в подробности.

— Когда вы познакомились с моим дедом? — спросил я, переводя разговор на тему, которая нас объединяла.

— Я узнала о его существовании приблизительно полгода назад. Мы два раза беседовали с ним по телефону, но, как я вам уже говорила, виделись только однажды, в начале марта.

Я немного колебался, не зная, какую линию поведения выбрать. Мне хотелось узнать как можно больше, но я боялся, что Элоиза не захочет делиться со мной информацией, которой она владела, если поймет, что о прошлом деда мне практически ничего не известно.

— Вы упоминали о своей диссертации. Как вам удалось наладить с ним контакт?

— Вот уже год я готовлюсь к защите диссертации на кафедре истории Сорбонны. Мы с моим научным руководителем решили, что я буду писать о незаконнорожденных детях, появившихся на свет во Франции от немцев. Именно поэтому я заинтересовалась информацией о двух лебенсборнах, существовавших во Франции.

У меня сложилось впечатление, будто Элоиза специально произнесла это слово, чтобы проверить меня и проследить за моей реакцией. При этом столь знакомом слове, но впервые произнесенном в моем присутствии вслух, у меня по спине побежали мурашки. Я отпил воды, стараясь сохранять спокойствие.

— Если сегодня вы пришли сюда, значит, вам известно о существовании лебенсборнов.

Я кивнул головой.

— «Завод по производству людей», — попытался я подвести итог.

— Это немного преувеличенное сравнение, но так действительно долгое время называли лебенсборны. На самом деле речь вовсе не шла о местах, где немецкие солдаты будто бы «оплодотворяли» ариек, чтобы на свет появились белокурые дети с голубыми глазами. Все это относится к разряду вымыслов.

— Тем не менее, цель этих родильных домов заключалась в том, чтобы дать жизнь «совершенным», в соответствии с нацистскими критериями, детям.

— Да, но с научной точки зрения их методы были эмпирическими. Я хочу сказать, что сегодня мы знаем: подавляющее большинство женщин поступали в эти центры уже беременными. В оккупированных странах, таких как Франция, лебенсборны принимали женщин, у которых с эсэсовцами или солдатами вермахта были внебрачные, порой мимолетные связи.

— Вы говорили о двух лебенсборнах во Франции. Однако я полагал, что в этой стране существовал только один лебенсборн, в Ламорлэ.

Во взгляде Элоизы я прочитал неподдельное изумление, словно мое замечание могло стать причиной недоразумений между нами.

— Простите, но я думала, что вы знаете о существовании другого лебенсборна, того самого, в котором работал ваш дед.

Последние слова явились для меня откровением, которое подтвердило мои предположения, не дававшие мне покоя эти два дня. Ошеломленный, я достал из сумки книгу Марка Иллеля, которую взял в библиотеке.

— Полагаю, вы знаете эту книгу наизусть. Автор упоминает только об одном лебенсборне, расположенном около Шантильи.

Похоже, Элоиза смутилась, словно наш разговор казался ей теперь неуместным или нелепым.

— А собственно говоря, как вы меня нашли?

— Я обнаружил ваше имя и номер вашего телефона в вещах моего деда, среди документов.