Холод (СИ)

Поддержав Маршу под руку, быстро повел ее по тротуару.

Потом был поцелуй, на глазах у всех полицейских, а потом, сразу, скачком, наступило утро.

Марши рядом не было.

Пока до меня дошло, что мы не у меня в номере — успел трижды сладко выматериться, проклиная женскую натуру, мужскую глупость и свою собственную везучесть.

Щелкнул замок входной двери и я снова прикинулся ветошью в сторону стенки — сплю я, сплю.

— Вставай, соня… — Ласковый поцелуй и еще час ушел на «горячее».

Валяясь я в постели с девушкой, закинувшей ногу мне живот и уткнувшейся носом в плечо, разговаривать совсем не хотелось. Хотелось лежать и лежать, пока весь этот мир не превратится в прах, в пыль и звезды не сложатся в новые созвездия.

— Давай вставать… — Марша еще раз прижалась ко мне своим горячим телом и выскользнула из-под одеяла. — Я в душ, потом ты!

При всей нашей жаркой ночи, Марша не оставила на мне ни единого следа — ни засоса, ни царапины, словно чего-то боялась.

Выйдя из ванны, потянулся на запах еды — за те 15 минут, что я провел под горячими струями, Марша успела сделать яичницу и заварить кофе.

Я бы, лично, за это время только бы чайник поставил!

Электрический, разумеется.

Услышав мое признание, Марша рассмеялась.

Только не весело.

В ее смехе не было ни капли веселья.

Усталость, боль и злость — вот что было в ее смехе.

Однажды я уже слышал такой смех.

От самого себя.

Подойдя к ней в плотную, крепко обнял и поцеловал, попытался поцеловать — Марша вывернулась, как кошка, которой надоело назойливое внимание детей.

Хорошо, хоть еще не зашипела и не поцарапала!

— Сайд. Завтракай и уходи. — Попросила она, отступая от меня. — Пожалуйста, просто уходи. Пусть останется прекрасная сказка ночи, в которой мы были свободны. Ты…

— Знаешь что, Марша Хэммильд… — Я почему-то воспользовался её полным именем — фамилией, как это сделал ди-джей. — Хватит морочить мне голову! Завтракай и поехали! А еще лучше — поехали прямо сейчас, позавтракаем по дороге. Например — в Киеве!

Всю свою жизнь я мечтал сказать это любимой женщине.

Снова прижав к себе Маршу, крепко ее поцеловал.

— Марша… Поехали.

Девушка странно дернулась, спрятала лицо у меня на груди и прижалась так, словно пыталась слиться со мной в единое целое.

На мое счастье, квартирка Марши была в двух шагах от ее работы, а, следовательно, и от гостиницы, на парковке которой мерз мой «корветик».

Оставив Маршу собирать вещи, забрал свои шмотки из номера, закидал их в багажник и вернулся к ней, приткнув своего «ската» у тротуара, под окнами ее квартиры.

Где застал Маршу в слезах, сидящей на кровати, обхватив колени.

— Ты чего? — Испугался я, что она снова что-то себе придумала и мне придется вновь вытряхивать из ее головы мусор воспитания и ворох предубеждений.

— Ты не сказал, что брать… — Сквозь слезы, снова прижавшись ко мне, сказала девушка. — И, как быть с работой?!

— Позвони Зулу и скажи, что твой мужчина тебя похищает! — Предложил я.

— Ага, и через две минуты в мою квартиру будет ломиться весь охранный полк нашего клуба, в надежде оторвать тебе яйца! — На лице Марши заиграла улыбка. Она дотянулась до телефона, лежащего на тумбочке, набрала номер и замерла в ступоре, словно страшась сказать первые слова.

Я мягко забрал у нее телефон из рук и поднес к уху.

— Марша, девочка, что случилось? Что-то с этим козлом? Марша! — Зул ревел в трубку, как разъяренный бык.

— Зул! — Остановил я поток, льющийся на мою персону. — Марша увольняется и уезжает со мной. Сейчас.

— Ух ты… — Выдохнул хозяин клуба и спустил пар. — Дай трубку Марше!

Отдав трубку, подмигнул заплаканной блондинке.

— Да. Да. Да, Зул. Спасибо! — Марша отбросила трубку на кровать и в один прыжок оказалась у меня на шее. — Что брать?

— Главное, бери себя. А вещи купим на месте. — Только сейчас я начал осознавать, что впервые в жизни принял решение за другого человека и… Безумно этому рад!

Я взваливаю на себя ответственность, и мне это нравится.

— Там, где я живу… Сейчас очень холодно… — Начал шептать Марше на ушко, я. — Снег может идти несколько дней подряд и никто не объявляет чрезвычайного положения. Термометр может показать минус 49, а на улице будут бегать счастливые дети, гоняя хоккей. В любой момент может пропасть свет, и люди будут сидеть при свечах.

— Сайд… — Марша оторвалась от меня и заглянула в глаза. — Сайд. Ты — русский?

— Хуже. Я — Советский!

— Тогда, раз уж начал за меня решать… — Марша вытерла слезы. — Решай, что брать! Ведь, наверное, надо будет вызвать такси… Да и в самолет, квартиру не засунешь!

— А если — не самолет? — Поинтересовался я и увидев заинтересованные, точнее — заинтригованные, горящие девичьи глаза, подвел ее к окну и показал на припаркованный «Корвет Стингрей». — Вместо самолета…

— Знаешь… — Марша замерла, что-то подсчитывая. — Кое-что не получается, тогда…

— Что именно? — Ее подсчет меня заинтересовал.

— «Позавтракать в Киеве»! — Ткнула она меня локтем под ребра и тут же поцеловала. — В лучшем случае — если только позавтракать — завтра!

— Ну… — Протянул я. — Мы можем ехать не торопясь…