Холодное блюдо

Ни слабаком, ни иноземцем Стрельцова не посчитал бы и недруг, значит, собака не тут зарыта. Артем справедливо расценил, что закавыка – в дозе. Маловато на грудь принял, вот и не накатило долгожданное просветление. Посему следует состояние усугубить…

Усугубил.

Затем еще раз усугубил.

Наконец кое-какие изменения в душе осуществились. Сомнения не исчезли, но…поблекли что ли. Выцвели. Все же стакан коньяка – не фунт изюма. Бесследно не переваривается. Определенное мнение по поводу сделки и потенциальной угрозы со стороны дорогих компаньонов у Артема так и не сложилось, однако… отпустило. Скрежет зубами, хватание родственников за грудки и отчаянные крики типа: "Шеф, что делать?" уже не входили в список первоочередных стрельцовских дел. Проблема стала казаться не столь острой. Ну, обидятся друзья, ну, проклянут страшно. Авось потом простят. А не простят, нам трын-трава. Не хуже, чем зайцам на поляне…

И, вообще, срастется как-нибудь. Урегулируется, утрясется, наладится. Правильно?…

Рукотворные звезды, опоясывающие темные бетонные туши домов, согласно моргнули.

* * *

– Долботроны!! Дебилы!! Недоделки!!

Серега Величев брызгал слюной и орал так, что не только легко заглушал играющую в кафе музыку, но и вызывал слабую дрожь хрустальных бокалов. А заодно – дрожь в коленках Кривого и Чалдона. Впрочем, причина тремора нижних конечностей пацанов крылась отнюдь не в зычном голосе бригадира. Оба – тертые калачи – жизнь повидали, слыхали вопли и покруче. Причина утопала в правой Величевской руке и упиралась холодным черным кругляшом в потный лоб Чалдона. А мгновение назад в бездонную глубину вороненого ствола заглядывал Кривой. И глубина его совершенно не вдохновила. Вкупе с толстым пальцем, ласкающим спусковой крючок, она пугала и завораживала и заставляла думать о вечном. Например, о красивом мраморном памятнике на аллее Славы. От подобных размышлений…поневоле дрожь пробьет.

Пока Чалдон бодался со стволом "Беретты", Никитин стоял столбом, боясь пошевелиться, и молил всех богов и демонов сразу, чтобы у Величева не сорвало крышу, и он не надавил на крючок. В подобной ярости Кривой бригадира видел дважды, и оба раза венчались кровью и похоронами. Своих же пацанов закопали. И сейчас – переклинит, нажмет на спуск, и поминай хорошего парня Андрюху Никитина.

Судя по обильному потоотделению и ошалелому взгляду, Чалдон размышлял на схожие темы.

– Тебе что, башку прострелить?- неожиданно сбавил тон Величев. Поинтересовался спокойным, ровным голосом, так обычно просят собеседника передать сахарницу или солонку, лишь в глазах мерцали искры гнева. Но от этого стало еще страшнее.

– Не-е, – еле слышно прошептал, а точнее – прошелестел одними губами Чалдон.

– Тогда тебе? – Пистолет уперся в Никитинскую щеку.

Кривой промычал нечто отрицательное.

– Не хочешь? А почему?

Ответа не последовало. Никитин был слишком занят тем, что гипнотизировал величевский указательный палец. Не дай бог, дрогнет.

– У тебя же, типа, все равно, башка пустая. Шесть сантиметров кости и пустота. Давай, заполню! Хоть что-то в мозгах останется…

Кривой молчал, словно партизан на допросе в гестапо.

– Отвечай, гнида, башку тебе свинцом нафаршировать?

– Не надо, – выдавил Кривой.

– Почему не надо? Жалко, типа?

Как реагировать на вопиюще риторический вопрос Кривой не знал, посему счел за лучшее помалкивать в тряпочку и прятать глаза от взгляда бригадира. Авось пронесет.

– Вам, суки, что было сказано с телкой делать?! – снова начал распаляться Величев.

Ни Чалдон, ни Кривой высказаться не решились.

– Пасть открой, гнида!- ствол "Беретты" переместился к левому глазу Никитина.

– Пасти девку, и как она появится, сразу звонить тебе, – послушно пробубнил Кривой.

– Я говорил, типа, за ней гнаться, тачку подрезать?

– Нет, наверное…

– А полгорода собирать на шоу?

– Нет.

– А на кой…вы Формулу-1 устроили?! Эта коза сейчас в БСМП лежит с переломами, и в такой обертке она мне нужна как эфиопу лыжи!… Почему мне не позвонили?!

– Не успели…

– А хрен отсосать успеете?!

– Серый, ну, ты чё?…

– Повторяю, зачем вы девку в больницу отправили? Подробно! – Величев чуть опустил пистолет.

– Так вышло, мы ее, в рот-компот, потеряли, а потом хотели догнать… и случайно…

– Я не въехал, что значит потеряли?! Вы что, типа, хирурги?! Или боевиков насмотрелись?

– Это…из виду, в смысле…скрылась…

– А она что, ниндзя? Или Дэвид Копперфильд? Как она могла из виду скрыться, если вы возле подъезда торчали?

– Это, в рот-компот…- Кривой беспомощно глянул в сторону Чалдона, ожидая поддержки, но тот увлеченно разглядывал собственную обувь. Тогда Никитин обреченно выдохнул: – Отлучились…ненадолго…

– Что-о?!

На Кривого напал ступор. Он хотел объясниться, в доступных и мягких выражениях описать причины отлучки, попенять на собственную нестабильную психику, попросить прощения, но…гортань прилипла к небу, и из глотки не выдавилось ни одного звука.

– Я, типа, русским языком велел у подъезда безвылазно дежурить! И куда же, интересно, вас понесло?

Кадык Кривого судорожно дергался, однако звук по-прежнему отсутствовал.

Серега перенес внимание на Чалдона: