Холодное солнце

– Напротив – спасу вас! Кстати, вам надо почаще бывать на свежем воздухе. Уж очень вы бледны. А кто вас бреет? Хотя не стоило даже спрашивать. Наша Вероника – мастерица на все руки! В общем, скоро начнете выходить на природу.

– Спасибо! – с чувством произнес Донской, прижимая к груди руки и все еще недоверчиво поглядывая на Аптекаря.

– Не мне спасибо, ей. Этого прежде всего хочет Вероника Николаевна, – усмехнулся Блюм.

Аптекарь подхватил Донского под локоть и повел к выходу.

– Это ты сделал из него идиота, – сказала Вероника Николаевна.

– Ошибаешься, моя девочка! – Илья Борисович попытался взять ее за руку. – Парень ушибся. Ударился головой о рельсы, когда его подстрелили.

– Нет, это вы с Аптекарем… Что вы еще задумали? Зачем нужны эти прогулки?

– Свежий воздух, девочка, это самое сильное лекарство против всех хворей. Кстати, доктор и тебя приглашает с собой.

– Я отсюда никуда не выйду, – отрезала Вероника Николаевна. – Твой Аптекарь – садист. И ты сам это знаешь. Он делает все, чтобы от Донского осталась одна оболочка. Но я все равно буду любить его! – прошептала она.

– Даже если у него однажды потечет слюна изо рта? – усмехнулся Блюм. – Девочка моя, ты любишь мечту, иллюзию, а совсем не этого несчастного. Раскрой глаза! Ведь это же идиот, без воли и памяти! Нет, ты любишь совсем не его. Ты любишь двадцатилетнего мальчишку, который остался в прошлом!

– Ну и пусть…

– Эх, Вероника, Вероника! – Илья Борисович взял ее за руку. – Хочешь вернуть время? Увы, даже я не могу купить тебе прошлое! Прошлое не продается, моя королева!

35

Андрей Андреевич искал оборванцев, которых приметил еще утром.

В последнее время местные бомжи заметно осмелели: среди бела дня появлялись у куч мусора, выглядывали из-за гнилых ящиков и весело скалили зубы редким прохожим. Бедному толстяку не терпелось поскорей увидеть их одутловатые физиономии и услышать глуховатые надтреснутые голоса. Ему нужны были эти люди, чтобы дикий, пробирающий до костей страх наконец оставил его.

Он не знал, сколько времени прошло с того момента, как он скрылся под землей от предполагаемой погони. Теряя присутствие духа, Андрей Андреевич бродил по темным лабиринтам и говорил сам с собой вслух: жаловался на судьбу, корил себя за излишнюю доверчивость. Тоненько хныча и то и дело ударяя себя кулаком в лоб, Андрей Андреевич готовил себя к страшной смерти…

И тут судьба смилостивилась над ним: Андрей Андреевич поскользнулся на какой-то гадости и грохнулся на спину. Его толстое тело, словно карандаш, покатилось по наклонной. Пол под ним оборвался: Андрей Андреевич ухнул вниз. С визгом врезавшись спиной в кучу вонючей ветоши, он пришел в себя и услышал сиплую человеческую речь и короткий с кашлем и матюгами смех.

Это были бомжи, каждого из которых Андрей Андреевич готов был расцеловать, даже если б его после этого стошнило.

– Друзья! Дорогие мои! Как я рад! Как счастлив! – кричал толстяк, бросаясь к двум одутловатым господам, сидящим на пружинном матрасе возле костерка.

Один из них на всякий случай выхватил из огня черный от копоти чайник и угрожающе поднял его. Но Андрею Андреевичу было все равно: он готов был даже немножечко обвариться по такому случаю.

Поочередно прижимая к себе нестерпимо пахнущих «детей подземелья», толстяк всхлипывал от переполнявших его чувств. «Дети» покорно давали себя обнимать, дышали в сторону и удивленно пожимали плечами.

Внезапно Андрей Андреевич замер. Он увидел, что оба попахивающих господина одеты в синие с серебряными полосками комбинезоны, которые носили консерваторы.

– Откуда? Где вы взяли эти… костюмы? – в страхе спросил он.

«Дети подземелья» переглянулись. Они заметили, что и этот чокнутый в таком же комбинезоне.

– Откуда, откуда… Оттуда же, откуда и ты! – ответил один из них и обратился к товарищу: – Странно! Мы вроде всех раздели!

– Значит, не всех! – сказал его товарищ. – Может, не всех в одной яме закопали?

– Как закопали?! – закричал толстяк, отступая от «детей подземелья» на несколько шагов.

– А так. Будто не знаешь… У тебя-то откуда костюмчик?

– Выдали, – растерянно сказал Андрей Андреевич. – Неделю назад. Их… убили? Убили! Я так и знал, что нас всех убьют! – возопил он.

– Ты сам-то вроде живой. Чего тебе беспокоиться?

Андрей Андреевич побледнел, лицо его стало надменным, толстые губы затряслись, маленькие глазки вспыхнули.

– Вы не знаете, кто я! – начал он срывающимся голосом. – Я пришел спасти вас… и всех остальных! – Голос Андрея Андреевича дрожал, как плохо натянутая гитарная струна.

– Тогда валяй, спасай! – сипло загоготали одутловатые.

– Нет, вы не представляете, что вас ждет!

– А что тебя-то ждет! Иди-ка сюда! – Один из одутловатых поманил Андрея Андреевича и, наклонившись, громко испортил воздух.

Бедный толстяк вздрогнул и отшатнулся. Едва не плача, он смотрел на гогочущие физиономии: нет, они были недостойны спасения. Они были слишком отвратительны!