Холодные рассветы

В баре играла легкая музыка, царил полумрак. Владислав арендовал бильярдный стол, пока Лена заказывала алкоголь.

– Держи, – она протянула ему бутылку пива.

– Ты тоже будешь это пить? – удивился он, увидев в её руке такой же сосуд.

– Почему нет? – весело ответила она.

Он подал ей кий.

– Играть умеешь? – он сделал первый глоток качественного немецкого напитка.

– Ну… – протянула она, осматривая бархатную зеленую поверхность, ограниченную бортиками. – Ты же научишь? – жалобно мяукнула она, переведя на Никольского кокетливый взгляд.

– Научить? Тебя? – он подошел к ней так близко, что, казалось, мгновение, и их губы сольются в поцелуе. – Сегодня вечером я планирую напоить тебя до беспамятства, чтобы утром ты не вспомнила о том, какие чудеса вытворяла на этом столе, – он кивнул в сторону бильярдной поверхности.

– Ладно, – согласилась она, – уговорил. Но при одном условии.

– Ммм, – словно смакуя каждый звук, простонал он, – каком же?

– Если мои навыки в этой игре значительно улучшатся, – пояснила она.

– Тогда начнем, – улыбнулся он, а после поцеловал в лоб, вопреки тому, чего ждала Лена.

Он вкратце объяснил ей суть процесса, а потом, наклонив её вперед, встал сзади, слегка приобняв жену, направляя её руки вместе с кием в нужную точку, чтобы биток, разбивающий шар, атаковал остальные.

Вечер прошел весело. Ермолаева вошла во вкус и даже умудрилась выиграть несколько партий у своего мужа. Она выпила достаточно, чтобы чувствовать себя свободно с человеком, который был ей родным, но казался совершенно чужим. После окончания игры они отправились в номер. Неуверенно стоя на ногах, Лена задернула шторы, выключила свет, пока Влад был в душе.

Постель так манила к себе, что она без чувств упала в её мякоть, обхватив руками подушку, прижав её к себе.

– Уже спишь? – усмехнулся Никольский, вернувшись из ванной комнаты, обмотавшись полотенцем.

– Угу, – промычала она откуда-то из темноты.

– Даже одежду не сняла, – с улыбкой заметил он, подходя ближе, повернув её на спину одним мощным движением.

Она лишь недовольно простонала, когда он потревожил её покой. Он же наклонился над ней, расстегивая пуговицу на джинсах, а потом и молнию.

– Эй, – возмутилась она, но сил сопротивляться не было, впрочем, как и желания.

– Спи, – прошептал он, тяжело вздохнув, стягивая её брюки.

Потом он избавил её от футболки и, оставив только в нижнем белье, укрыл одеялом, а после и сам разместился в постели, бережно обняв уснувшую девушку. Утром им предстояло собраться и поехать в аэропорт Ганновера, потом несколько часов полета, и они, наконец, вступят на родную землю, но это будет только завтра, а пока… Он прижал к себе её хрупкое тело, в котором ровно билось спокойное сердце. Его дыхание было безмятежным, глубоким. Он быстро погрузился в сон, разделив его с Леной.

Глава 9

Посреди апреля Владислав уехал в Чехию. Лена осталась одна в московской квартире своего мужа, взяв с него обещание, что его день рождения, который они должны были отпраздновать шестнадцатого числа, но, который он проведет в пути обратно в Россию, они обязательно наверстают и устроят уютный праздник на двоих.

Он обещал вернуться через пять дней, но и за это время могло произойти непоправимое, что, собственно, и случилось.

Ермолаева изменилась. Настолько, что заметила это не только Ника, но и все окружающие. Теперь в ней было столько жизни, что ни один человек, пообщавшийся с ней хотя бы минуту, не мог остаться в плохом настроении.

– Просто вопрос – что с тобой случилось? – подруга всё никак не могла привыкнуть к обновленной одногруппнице.

– Да с чего ты взяла? – отшучивалась жена Никольского.

– У тебя кто-то появился? – никак иначе девушка не могла объяснить смену настроения.

– Вечно ты всё к одному сводишь, – уклончиво ответила Лена.

В веселом беспамятстве днем и ледяных объятиях пустой постели ночью прошли первые два дня. А потом среди тихого вечера с куском пиццы перед телевизором раздался телефонный звонок.

* Милая, ты дома? – мама была чем-то взволнована.

– Да… Ужинаю, – не догадываясь о случившемся, произнесла Ермолаева младшая.

* Помнишь Илью Куприна? – от этого имени у Лены что-то оборвалось внутри, словно диафрагму разрезали пополам кинжалом.

– Ну, помню, – предвкушая дальнейшие слова, согласилась девушка.

* Он умер вчера утром.

– Как? – жена Никольского устремила отсутствующий взгляд на экран телевизора.

* Он полгода уже страдал от депрессии и под конец не выдержал.

– Не выдержал чего? Мам, это шутка? – она искренне не верила в случившееся.

* Нет, не шутка. Завтра похороны. Надеюсь, ты приедешь сюда.

– Зачем? – её голос стал ледяным, словно его пронзили тысячи стальных прутьев, а жалость навечно покинула её душу.

* Его мать посчитала, что вы дружили когда-то, и она попросила меня об этом.

– Я не хочу, – твердо отказалась Лена.

* Подумай, каково ей сейчас. Она потеряла сына. Думаю, что она безутешна.

– Как он погиб? – без особого интереса спросила девушка.