Холодный Яр

«Холодный Яр» – этапная для Украины книга, ставшая основой по меньшей мере для трех подражаний: эмигрантского, советского (в значительной мере – плагиат, при противоположной оценке событий) и нашумевшего современного. Несмотря на то, что вокруг неё сложился определенный культ, в 1967–2016 гг. в печати появлялся только искаженный текст (и чем дальше, тем хуже; попытка дочери автора в 2014 г. исправить положение оказалась неудачной), а профессиональные историки почти не исследовали его всерьез.

Самое ценное здесь, по-моему, – высокая степень достоверности, в чем мне пришлось убедиться при составлении исторического комментария. Это воспоминания непосредственного участника многолетнего и масштабного восстания, облеченные в форму приключенческого романа.

К «Холодному Яру» нельзя подходить, как к опусу бывшего члена Союза писателей УССР, который стал крошить москалей в мелкий винегрет, когда на такую литературу появился спрос. Юрий Городянин-Лисовский (Горлис-Горский – один из его псевдонимов) прожил недолгую, но яркую и трудную жизнь.

В дошедших до нас текстах он рассказывает, как окончил Полтавское реальное училище, поступил, в разгар Первой мировой, добровольцем в Дикую дивизию и вернулся к мирной жизни лишь через много лет, пройдя испытание не только фронтом и партизанской войной, но и кое-чем пострашнее. В приложении среди прочих помещены его снимки, сделанные летом 1920 г. в елисаветградской ЧК – за месяц до успешного побега.

Весной 1931 г. Городянин-Лисовский второй раз бежал из заключения, скрывался под чужим именем в СССР, перешел польскую границу. Увиденное в Советском Союзе вынудило его занять твердую (может быть, и твердолобую) позицию: цель оправдывает средства. Цель же у него была только одна – восстановление Украинской Народной Республики.

В Западной Украине, где коренному населению под польской властью приходилось туго, многие в то время верили большевикам и с надеждой смотрели на УССР. Поэтому автор не ограничился воспоминаниями как таковыми, но придал им мобилизационное, воинственное звучание (заметнее всего это сказалось на предисловии).

И хотя его отношения с радикальными националистами постепенно ухудшались, дойдя в 1939 г. до прямого конфликта, книга стала частью, так сказать, священного писания ОУН и других групп, сильно повлияв на тех, кто взялся за оружие в 40-е годы. Немало воздействует на умы она и сегодня.

Можно лишь предполагать, к чему пришел бы автор на склоне лет. Его друг Иван Митринга, автор оуновского лозунга «Свобода народам – свобода человеку!», осенью 1941 г. порвал с бандеровской ОУН и занял социал-демократические, прозападные позиции. Автор в 1945 г. выступил одним из основателей Украинской революционно-демократической партии, наследовавшей взгляды Митринги, но вскоре пал жертвой тех же бандеровцев.

Перевод выполнен с прижизненных изданий 1-й части – 1934, 1935 и 1938 гг., перевод примечаний автора – также и сокращенного журнального варианта 1932–1933 гг. («Рік в Холодному Яру»).

Выражаю глубокую благодарность М. А. Ковальчуку, С. И. Гирику (Киев), С. Н. Плохию (Арлингтон), С. В. Волкову (Москва), С. М. Куделко (Харьков), В. В. Даценко, Ю. С. Митрофаненко (Кропивницкий), Ларисе Янг-Лисовской и многим другим, кто помог мне в работе над историческим комментарием и в поисках разных версий текста.

Холодный Яр – один из самых живописных эпизодов борьбы за освобождение Украины, наглядный пример того, как немногие, но отважные люди могут противостоять несоизмеримо сильнейшему врагу.

По эту сторону границы[3]

, увы, мало кто знает, что после захвата Украины российской красной ордой в Поднепровье оставалась своего рода республика под желто-голубым флагом, которая вела ожесточенную войну вплоть до 1922 года[4]. То были села вокруг Холодного Яра, близ Чигирина.

Там всё напоминает о нашей истории, полной отрады и скорби: над Сýботовом белеет «гробница Украины» – Богданов склеп[5], на горе у Чигирина стоял когда-то замок Петра Дорошенко[6]. Там веками шла борьба «за волю и долю»[7]. Хранят о ней память и сотни курганов: татарских, польских, казацких могил, не утративших поныне своих названий, преданий, которые ходят о них в народе, легенд об атаманах, что сложили там головы.

В дебрях Чигиринщины и теперь таятся острожки и монастыри, чьи неприступные валы укрывали когда-то людей от вражеских набегов. Новая смута еще раз превратила их в очаги вооруженной борьбы, что была по нраву тамошним крестьянам, которые не любили гнуть шею, не пренебрегали обычаями своих воинственных предков и одинаково хорошо владели и плугом, и ружьем.