Холодный счет

Сначала Долгов уверял, что Лиза поцарапала его в автобусе. Она его царапнула, он от боли вышел из себя, сорвал с шеи косынку, приложив ее к ране. Свидетелей этой сцены не нашлось, Долгов начал выкручиваться, оказалось, что с Лизой он сцепился на улице, но и в этом случае никто не смог подтвердить его показаний, в том числе и дружок Василий. В конечном итоге Долгов запутался и оказался на скамье подсудимых. И получил четырнадцать лет колонии строгого режима. В тот день Севастьян едва не напился. Сережки, кошелек и телефон Лизы так и не нашли, возможно, суд наказал невиновного. Если так, то в этом есть и его заслуга. Значит, не все он сделал, чтобы найти настоящего убийцу.

Он открыл папку, первой там лежала фотография Харитонова с пометкой, когда насильник и грабитель освободился и встал на учет к участковому. С февраля он в городе.

– Вот он!

Дробнякова даже не стала разглядывать другие фотографии, сразу показала на Харитонова.

– На Герасима похож!.. Ну из «Муму» Тургенева! – непроизвольно выдала она.

– А какой там Герасим? – удивленно повел бровью Севастьян.

– Ну какой… Угрюмый, строгий… Усердный…

Он вскинул обе брови. Хотелось бы знать, в чем Харитонов такой усердный.

– Глухое упрямство и немая ярость, вот! – с непонятным чувством облегчения выдохнула женщина.

– Муму Герасим утопил, вам повезло больше.

– Не знаю…

Дробнякова расписалась под заявлением, Севастьян взял бумагу.

– Все? – спросила женщина.

– Увы.

Севастьян представлял Министерство внутренних дел, а изнасилованиями занимался Следственный комитет, и с заявлениями обращаться полагалось туда же. Но людям же не объяснишь, первым делом они идут в полицию. Впрочем, следственный отдел по Старозаводскому району находился рядом через дорогу, даже машину не пришлось брать.

Потерпевшую Севастьян оставил в коридоре, а к Милованову зашел сам. Илья Данилович печатал на клавиатуре компьютера, глядя на лист бумаги, лежащий перед ним. Выражение лица флегматично-скучающее, даже сонное, но пальцы по клавиатуре летали.

– Что там у тебя, Севастьян Семенович? – даже не глянув на Крюкова, спросил он.

– Изнасилование, заявление вот.

– Это к Фролову, я изнасилованиями не занимаюсь.

– В смысле не насилуешь?

Милованов оторвался от компьютера и глянул на Севастьяна.

– И это тоже, – едва заметно улыбнулся он, оценив шутку на троечку.

– А Харитонов насилует.

– А разве он освободился?

Милованова, помнится, заинтересовала история с давним изнасилованием, он даже делал запрос, не освободился ли Харитонов раньше назначенного срока. И Канареева допрашивал, и даже худощавого мужчину с длинным носом искал, во всяком случае, давал поручение найти. В общем, к делу он отнесся со всей серьезностью.

– Освободился. И сразу за старое.

– Гражданочка где?

Милованов отодвинул в сторону ноутбук, Крюков открыл дверь, собираясь пригласить в кабинет потерпевшую, но Дробнякова исчезла. Как вскоре выяснилось, женщина ушла, не попрощавшись, дежурный на выходе даже не пытался ее остановить.

– И что это значит? – спросил Милованов.

Они стояли на крыльце под широким железобетонным козырьком, ветер, косой снег с дождем, но в этом сыром холоде хоть и смутно, но уже угадывалось дыхание весны. Милованов даже пиджак не застегнул, не холодно ему.

– Боюсь, что передумала заявлять, – пожал плечами Севастьян.

– А чего бояться? Баба с возу, как говорится…

– А если Харитонов снова кого-то изнасилует? И на этот раз убьет.

Милованов кивнул, без долгих раздумий соглашаясь с Крюковым.

– Заявление у нас, возбуждаем дело, задерживаем подозреваемого.

– А если Дробнякова откажется от заявления?

– Ты объяснил ей, что это невозможно?

Севастьян цокнул языком. Не объяснял он потерпевшей, что дело об изнасиловании обратного хода не имеет, под подпись это правило не довел. И направление на медицинское освидетельствование не выписывал, думал, следователь этим вопросом займется. И потерпевшую допросит в том числе. Но выписывать некому, допрашивать некого. В сущности, у следствия нет оснований возбуждать уголовное дело, а без этого Харитонова задерживать нельзя. А он опасен, очень опасен, даже Милованов это понимал.

– Надо вернуть потерпевшую, – решил он. – Поговори с ней, объясни, кто такой этот Харитонов, пристыди, в конце концов, скажи, что из-за нее еще кто-нибудь пострадает. Я направление на освидетельствование выпишу, позвоню, скажу, чтобы без очереди приняли…

– Я все понял.

Севастьян вернулся в свой отдел, зашел к начальнику розыска, объяснил ситуацию. Майор Пасечник поглумился над ним в привычной своей манере – из-за того, что потерпевшую упустил. Но уговаривать его не пришлось, Харитонов действительно опасен, за одним изнасилованием запросто могло последовать другое, возможно, с летальным исходом.