Хорхе Луис Борхес. Алгорифма

По аналогии с могуществом-немогуществом должно рассматривать и антиномию память-забвение, очень, кстати, продуманную в католицизме тему для медитации, отсылающую к глубоким рассуждениям Августина, имеющую наиважнейшее значение при решении сотериологической проблемы. Ведь пребыть в памяти Бога – значит спастись, обрести вечную жизнь, сменить это бренное тело из атомов и молекул на вечное информационное нетленное тело, о чём пророчествовал ещё апостол Павел: "Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся; ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему – облечься в бессмертие. Когда же тленное сие облечется в нетление и смертное сие облечется в бессмертие, тогда сбудется слово написанное: "поглощена смерть победою" Смерть! Где твое жало? Ад! Где твоя победа?" (1 Коринфянам: 15,51-55). Быть навсегда забытым Богом – это трагедия. Есть такой богословский термин – богооставленность. Ты не заслужил того, чтобы тебя приняли в компанию порядочных людей (чтобы не сказать: сонм святых), которые уже никогда не исчезнут из памяти Бога, даже если бы не стало этой вселенной. Но ещё большей трагедией для неспасшейся души является помятование о ней Бога как об отрицательном герое человеческой комедии. Уж лучше было б, если бы Бог совсем тебя забыл, чем так помнил. Выбор между двумя формами ада – вечным забвением и недобропамятованием – это всё, что заслужила не примирившаяся с Богом душа. "Я не говорю не о мести, не о прощении – забвение, вот единственная месть и единственное прощение", – отчеканил Борхес ("Фрагменты апокрифического Евангелия"). "Господь украсил адом мирозданье", – впрочем, добавляет Хорхе моими устами (сонет "Он"). Если бы в романе не было отрицательных персонажей, читать его было бы неинтересно. Получилась бы "борьба хорошего с лучшим". Вот зачем нужен ад.

RELIGIO MEDICI

Латинское название сонета, переводимое как "религия врача", отсылает к словам Иисуса Христа: "Конечно, вы слышали присловие: врач! исцели Самого Себя" (Лука: 4,23). Я этот врач. Я ставлю всему больному человечеству диагноз: вы больны оргазмонаркоманией. Исцелиться от порока (выжечь семена кармы) можно только через публичную (и чем более публичную, тем вернее исцеление!) исповедь. Но есть ещё один источник, к которому отсылает сонет – это монорифмическая поэма, которую я обнаружил в уже не помню каком фрагменте (биографы разберутся), и которая, не исключено, известна была и Борхесу (я её не написал, а лишь заново открыл в языке).

Мир сотворён из ничего.

Возникновение всего

Как объяснить без вины Бога?

Вот только нет нигде Его.

Но есть широкая дорога,

Гробов повапленных где много,

А узкий путь Твой для кого,

Христос, и где Твой подмога?

Где, где завета Твоего

Блюститель? – Нет ни одного!

Фиаско в виде эпилога.

А, может, нет пути того?

Всё же спрошу Тебя убого:

Что в страшный день всех дел итога

Ждёт человека? – От него

Защиту дай, от демагога!

Взыграло то, что ретиво:

Нет Бога! Где же торжество?

На сердце смута и тревога,

А кто враг сердца своего?

Претит молитве пышность слога,

Однако без мостов поджога

Не обойтись, что не ново.

Игру придумали давно го…

Пресыщенное существо,

Но ты родился для чего?

Пускай тебя вся синагога

Побьёт камнями кругово!

А не она – братва острога

Да подсечёт тебя стреного,

Казня за пола ложество

Законом Гога и Магога.

Лиши, Христос, слепца сего

Надежды, дело чьё мертво,

Бегущего в ад босоного

Блудного сына моего!

Владельца лакового рога

Во гневе я прогнал с порога.

Впавшего в это бесовство,

Увы, ждёт голод и продрога.

Впрочем, первично вещество,

Так что молю я Никого,

А грех прощающий нестрого -

Выдуманное божество.

J. M.

Как и у всех великих лириков, у Борхеса есть стихотворения о любви, но чем он радикально отличается от Бодлера, так это отсутствием эротики. Вижу здесь ту же причину, по которой из моей ранней поэзии я исключил метафору, чтобы не попасть под влияние бодлеровского стиля. Борхес пишет о любви скупо, грустно, иногда иронично. Это ему принадлежит афоризм: "Счастливы любящие и любимые и те, кто может обойтись без любви". Последние, по-Борхесу, счастливы больше всех.

Я

Я также память о мече старинном… – обращаю внимание читателя на лейтмотивный образ в творчестве Борхеса – "меч" (его вариации – "нож", "шпага") и напоминаю, что фамилия "Бодлер" переводится с французского именно этим словом.

Мнемозина – в греческой мифологии одна из девяти муз, муза памяти.

ПРОБУЖДЕНИЕ