Хорош в постели

Только два светофора спустя я сподобилась спросить, куда мы едем. Макси ответила без запинки:

– В «Звездный бар»! Это одно из моих любимых мест.

– Там какая-нибудь вечеринка?

– О, там всегда вечеринка. И отличное суши.

Я вздохнула. Не могла есть сырую рыбу и пить спиртное. И хотя очень хотелось отпраздновать прилет в Голливуд и повидать суперзвезд, я знала, что очень скоро у меня возникнет неудержимое желание вернуться в свою кровать в том большом, роскошном люксе многоэтажного отеля. И до беременности я не любила шумные вечеринки, затягивающиеся далеко за полночь, а уж теперь они привлекали меня еще меньше. «Немножко там побуду, – сказала я себе, – а потом сошлюсь на усталость беременной дамы и попрошу отпустить меня домой».

Макси предупредила, кто может быть в «Звездном баре», и поделилась важной информацией, которую необходимо знать каждому новичку вроде меня. Знаменитые актер и актриса, женатые уже семь лет, на самом деле только делали вид, что живут вместе.

– Он гей, – прошептала Макси, – а она многие годы спит со своим тренером.

– Какая проза! – шепотом ответила я.

Макси рассмеялась и наклонилась ближе. Инженю, звезда второго по сборам фильма прошлого лета, могла предложить мне в туалете таблетку экстази («По крайней мере мне предлагала», – сказала Макси). Принцесса хип-хопа, которая, как писали в прессе, шага не делала без одобрения матери-баптистки, не расстающейся с Библией, наделе была «полной оторвой». «Спит и с мальчиками, и с девочками, и с теми и другими вместе, пока маман возрождает веру в Виргинии». Сорокапятилетний режиссер только что вышел из клиники Бетти Форд[64], сорокалетний герой-любовник чуть ли не официально признан сексуальным маньяком, известная женщина-режиссер, которая постоянно оказывалась в центре скандалов, на самом деле не лесбиянка, хотя с радостью поддерживает эти слухи.

– Абсолютно гетеросексуальна. – В голосе Макеи слышалось отвращение. – Думаю, где-нибудь в Мичигане у нее есть и муж.

– Какой ужас! – воскликнула я. Макси захихикала, схватила меня за руку. Двери лифта разошлись, и двое великолепно сложенных парней в белых шортах и белых рубашках с отложными воротничками широко распахнули десятифутовые стеклянные двери, явив нам бар, который словно висел в ночном небе. Я увидела десятки маленьких столиков на двоих или четверых, на которых мерцали свечи. Ночной ветерок раздувал портьеры цвета слоновой кости, скрывавшие стены. Стойка подсвечивалась синим неоном, за ней стояла женщина шести футов росту, в темно-синем костюме. Ее прекрасное лицо бесстрастностью напоминало вырезанную из дерева африканскую маску. Макси еще раз сжала мою руку, шепнула: «Я сейчас вернусь», – и отправилась здороваться с людьми, которых я прежде видела только в кино. Я прислонилась к одной из колонн и постаралась не таращиться на сидящих за столиками и у стойки.

Я увидела принцессу хип-хопа с вьющимися мелким бесом волосами длиной чуть ли не до талии. И чету давно женатых суперзвезд, в которых весь мир видел любящих друг друга мужа и жену, и режиссера-нелесбиянку в накрахмаленной рубашке с красным галстуком-бабочкой. Между столиками, покрытыми белыми скатертями, сновали десятки официантов и официанток. Все в белом: белые брюки, белые шорты, белые рубашки и топики, абсолютно белые кроссовки. Так что «Звездный бар» показался мне самой шикарной в мире больницей, да только персонал вместо «уток» разносил большие стаканы с мартини, а пациенты потрясали своей красотой. Мои руки так и тянулись к ручке и блокноту. Я могла оказаться в этом месте, среди этих людей только по одной причине: если б готовила материал для будущей статьи, которая скорее всего сочилась бы сарказмом. А сама по себе попасть сюда я никак не могла.

Я отошла к окнам, выходившим на ярко освещенный плавательный бассейн, в котором никто не плавал. Рядом с бассейном находился бар, стилизованный под хижину туземцев с далеких островов Южных морей: крыша из пальмовых листьев, факелы. У стойки толпились люди, все молодые, красивые, с татуировками, и выглядели они так, словно вот-вот отправятся на съемку музыкального видео. А уж за баром начинался смог, рекламные щиты Кальвина Клайна, сверкающие огни города.

А здесь, спиной к залу, со стаканом в руке, глядя в ночь, стоял... о Господи, неужели? Да. Адриан Штадт. Я узнала его по форме плеч, по силуэту. Еще бы, столько раз смотрела его фильмы. Волосы он стриг коротко, и в полумраке я видела светлую полоску шеи над воротником рубашки.