Хороша была Танюша

Она слегка опоздала к обеду в пансионат, однако впервые за много дней ощутила настоящий голод, как после тяжелой работы, и умяла столовскую еду с большим аппетитом, заодно доев и за Майкой. Но вот что странно: переодевшись в привычный сарафан, Танюшка неожиданно ощутила себя настоящей матрешкой, провинциальной барышней с претензией на провинциальную же моду. Она еще попыталась поэкспериментировать с прической у зеркала, но так ничего особенного и не придумала, только заслужила реплику Сергея:

– Попробуй только косу отрежь – я с тобой разведусь.

Танюшка вздрогнула, хотя Сергей, конечно, шутил, насмотревшись на стриженых моделей. Отрезать косу – такое ей даже не приходило в голову, это же все равно что руку отрезать! Однако впервые Танюшка подумала о том, что может действительно потерять Сергея и что никто, наверное, даже не помышляет о разводе, когда выходит замуж, а между тем сколько народу разводится! До сих пор она почему-то была уверена, что Сергей принадлежит исключительно ей, хотя и называет матрешкой да еще подтрунивает, что она в некоторых вещах глуповата. Но разве найдется для него другая женщина ей под стать? А вот теперь оказалось, что вокруг слишком много соблазнов и, главное, что Сергей – лакомый кусок для акул и его опасно выпускать погулять без присмотра. Она никогда не требовала от него доказательств любви, не искала следов помады на его рубашке, не рылась в его карманах, она просто каждый вечер ждала его дома, готовила ему ужин, стирала носки…

– Танька, а этому Талю все-таки удалось на тебя брюки надеть, – Сергей произнес не зло, даже без обычной иронии. – А я-то уж думал, что ты – безнадежный случай.

Он легко приобнял ее сзади и поцеловал – почти дунул в затылок. Ну разве можно было не доверять Сереге, Сереженьке, который однажды выбрал ее, выдернул из родного дома, а заодно из нищей заскорузлой жизни. Он, как королевич, вошел в ее светлицу, взял за руку и сказал: «Идем!». Ведь он настоящий королевич, вот и фурии из Дома мод сразу его распознали, пусть даже он и разгуливал в шортах и простой футболке. «Какая же я счастливая! – подумала Танюшка, все еще глядя в зеркало. – И вообще хорошо жить!»

– Ты устал от моей глупости? – спросила она.

– От твоей – что ты, никогда.

Потом настала единственная ночь, когда они были действительно счастливы здесь, на юге. Она лизала его соленую кожу, и в привкусе моря на языке наконец не ощущался привкус слез, хотя она между тем думала, что делает это только лишь оттого, что ее муж нравится всем вокруг. И эти «все» обобщенно представлялись ей в виде девиц с ярко-красными намалеванными ртами и торчащими клыками вампира, с которых капала кровь Сергея.

Софиты слепили глаза. Подиум, на который выплывали модели, мыском вдавался в зал, и кресла в первых рядах оказывались буквально на расстоянии вытянутой руки. Сделав первые робкие шаги, Танюшка остановилась, но не там, где нужно было остановиться по сценарию, а раньше. Потом, едва совладав с собой, двинулась дальше, пытаясь шагать от бедра. Ориентиром для нее была дырка в линолеуме, на том самом месте, протертом до основания, следовало крутануться и, ненадолго замерев, принять поочередно несколько картинных поз, демонстрируя изделие со всех сторон. Негромко звучала музыка. Валентин Таль говорил в микрофон о преимуществах брючного костюма в деловой атмосфере советского учреждения, что он де не стесняет движений, подчеркивает достоинства фигуры и т. д. В какой-то момент в конце зала вспыхнули аплодисменты, и головы мгновенно повернулись на звук. Жирный дядька в первом ряду что-то нашептывал соседу, не отрывая от Танюшки масляных глаз. В следующее мгновение она поняла, что ей не хочется покидать этот подиум, так бы и стоять под перекрестным обстрелом восхищенных глаз, лучась безупречной красотой. Однако нужно было уйти, и вот, стараясь шагать непринужденно, она поплыла прочь, уловив спиной последний всплеск восторга и легкий шепот: «Какая красавица!» Ее вожделели. Еще немного, пара замедленных движений, и кто-нибудь несомненно сорвался бы с места, а следом и все остальные, готовые растерзать ее на клочки, только чтобы урвать себе кусочек прекрасной плоти. За пару минут на подиуме она успела надышаться восхищением, наполниться им, как жарким воздухом, и готова была воспарить к самому потолку, ощутив во всем теле необычайную легкость.

Нырнув в безопасное закулисье, Танюшка перевела дух.