Иван Ефимович Фролов, Иосиф Исаакович Ликстанов, Владимир Иванович Пистоленко, Израиль Моисеевич Меттер

Хорошая работа

Иван Ефимович Фролов

Хорошая работа

В лагерь к нам приходят вестиПро колхозный урожай:— Каждый колос зерен в двести!Ну, ребята, выезжай!Все мы выехали дружно.Вот и нивы у реки.Если нужно —Значит, нужно.Ну-ка, где вы, колоски?Вот — стерни,Левее — горы.Вправо — рожью золотой

Вел комбайн Иван ЕгорычК горизонту — по прямой.…Нет колосьев и в помине.Хорошо убрали рожь!И зерна-то в кошенинеНе увидишь, не найдешь.И под вечер, чуть не плача,Возвращается отряд:— Нет колосьев!Вот задача!— Нет колосьев!Так-то, брат! —Улыбается вожатый«Неудачникам» в ответ:— Что поделаешь, ребята!Есть — так есть!А нет — так нет!Разве могут быть укоры?

— Уходя, повел плечом:— Виноват Иван Егорыч.Вы, ребята, ни при чем.

Иван Ефимович Фролов

Юннаты

Красным, синим, желтоватымЦветники огнем горят.— Это сделали юннаты!— Горожане говорят.Над речным мостом горбатымПлавно голуби парят.Их хозяева — юннаты,Группа маленьких ребят.Там пшеница золотая,Тут капуста,Там бурак.Чуть головками качая,

Расцветает яркий мак.— Чье? — спросил старик усатый,Показав рукой вокруг.— Это сделали юннаты!— Это дело юных рук! —Спеют тучные томаты,Зреет яблоневый сад.— Хороши у нас юннаты!— Горожане говорят.Все юннаты деловиты,И любой всегда готовБыть охраной и защитойИ создателем лесов.Пусть от края и до края —И в долинах и в горахСторона моя роднаяВся скрывается в садах!Пусть советские ребята

Восклицают:— Удальцы!Вот юннаты так юннаты!Вот умельцы! Молодцы!

Иосиф Исаакович Ликстанов

Счастливо в гору! (из повести «Первое имя»)

К середине октября осень стала серой и плаксивой.

В день большого сбора зарядил дождь — равнодушный, надоедливый, уныло постукивающий по оконнице. Лишь к вечеру он затих, и Паня обрадовался: конечно, сбор состоялся бы в любую погоду, а все-таки без дождя лучше. Он снял с плитки закипевший чайник, собрал на стол, вскрыл пачку печенья, покрасивее разложил печенье на блюдечке, как это делала мать, и разбудил отца.

— Батя, пора чай пить, а то опоздаем…

— Не в моей привычке, — успокоил его отец и, садясь за стол, спросил у Пани, точно у начальника: — Как прикажешь одеться?

— В самое лучшее… — ответил Паня. — Мама твой синий костюм приготовила и рубашку белую… Галстук в клеточку — тот, который в Москве на Арбате купили. И все ордена, медали и значки отличника социалистического соревнования.

— Полный парад, значит… А не совсем мне рука. Из школы я в горком партии пойду на совещание пропагандистов. Будет народ удивляться, почему я в полной форме. Ну, ничего… Придется объяснить, что пионеры приказали… Много вас на сборе будет?

— Все отряды шестых классов… А ты, батя, речь скажешь, да?

— Ну, уж и речь… Оратор я неважный, не хвалюсь. Скажу ребятам о предоктябрьской сталинской вахте на руднике да о моем соревновании со Степаном Полукрюковым… Интересуются они этим делом?

— Еще как! У нас даже сводку вывешивают, кто лучше сработал. Вчера Степан Яковлевич вперед вышел, а ребята все равно говорят, что ты в соревновании не уступишь.

— Ну-ну! — остановил его отец. — Это, знаешь ли, дымом в небе да мелом в трубе писано.

Все шло без запинки до той минуты, когда отец увидел, что Паня протягивает ему недавно купленную зеленую велюровую шляпу. Эту шляпу отец почему-то сразу невзлюбил и надевал лишь по настоятельному требованию матери; но сейчас матери не было дома.