Хорошая жизнь

Но только она получает крепкую пощечину сразу же после того, как дверь захлопывается позади нее. И вот она уже на полу, притрагивается к горящей огнем щеке и смотрит на стоящего перед ней Нестора. Тот изменился в лице.

– Не смей больше повышать на меня голос при всех, сука ты эдакая! – буквально шипит он.

Нестор наклоняется к Полине, все еще скованной испугом, словно цепями.

– Я здесь – царь и бог. Религиозный спаситель, если тебе угодно, – продолжает он, касаясь ее волос. – И если я скажу, что устал от тебя – от тебя устанут все остальные. И зрители, и продюсеры. Ну а если так случится…

Его рука ползет вниз, касается ее груди. Другой рукой он хватает Полину за лицо.

– Твое хрупкое тельце будет принадлежать тем, кто хорошо платит за секс. Ведь все в этой жизни продается и покупается, не так ли?

Леонов отстраняется от Полины. Та все еще испуганно смотрит на него, но уже пытается подняться на ноги.

– Только религия не стоит ни хрена, раз уж мы об этом, – добавляет Нестор. – Ну все, пойдем отсюда. Только не свети в ближайшее время лицом и… приложи что-нибудь холодное к щеке…

Они выходят из комнаты как ни в чем не бывало. Уход в затемнение.

6.

«Роль автора состоит в том, чтобы задавать вопросы, а не отвечать на них. Такой точки зрения придерживался Чехов. Стоит отметить, что оригинальность его творчества неразрывно связана с использованием техники «потока сознания».

Сознание Чехова, действительно, неслось вперед, словно тройка лошадей, погоняемая извозчиком, в студеный день, сквозь туман и сырость. Иначе вполне успешный писатель и талантливый врач не отправился бы в дальнюю поездку на Сахалин, да в те то годы! Ведь тот путь ослабил его и без того слабое здоровье. Он скончался в возрасте сорока четырех лет.

Сознание… Оно куда мощнее, куда стремительнее в своем развитии, нежели человеческое тело. Эта мысль не нова, но в ней столько же прекрасного, сколько и в миниатюрной певчей птичке, запертой в клетке. Птице нужна свобода. Потоку сознания нужна свобода…

Какой ценой я добьюсь этого? Должен ли я стать заложником тех обстоятельств, которые сам же и выстроил вокруг себя? И в чем, собственно, различие между моей нынешней ситуацией, и тем состоянием заложника, в котором я находился всю свою сознательную жизнь?»

Закончив писать, Юлиан поднялся с дивана и сложил листы бумаги в сумку. Мысли, навеянные событиями стремительного и все еще продолжающегося дня, были зафиксированы. И все как-то быстро, пока Нечаева не было рядом. Ведь он мог сунуть нос не в свое дело. Да, он делал это уже не в первый раз. Но тут ситуация другая. Человеку не дано увидеть историю своей жизни. Только в ретроспективе, на самом краю.

Дожидаясь возвращения Нечаева, Юлиан успел опрокинуть в себя пару стопок крепкого, потому встретил своего главного героя с легкой непринужденной улыбкой. Вдвойне нелепо она смотрелась вкупе с подбитым глазом и ссадинами по всему лицу.

Но куда, собственно, отправлялся Нечаев? Задаваясь этим вопросом, Юлиан молча смотрел на Андрея на протяжении тянущихся секунд.

– Ты в норме?

Закономерный вопрос.

– Нет, похоже, я не в норме, – покачал головой Юлиан. – Тот ступор, что случился со мной у дома Вилевича… это приступ меланхолии.

Лицо Нечаева помрачнело.

– Это началось не так давно, так что я еще не вполне привык. Не свыкся. Короче, все это навалилось на меня, а я не из тех, кто тверд душой.

Юлиану хотелось то ли заплакать, то ли послать Нечаева ко всем чертям. Внутри что-то неистово вопило. Кто-то неистово вопил.

Ну вот, теперь ты жалеешь себя! Рассказываешь выдуманному персонажу то, о чем он просто не должен знать! Зачем, Юлиан? Зачем?

– Я принес кое-какие медикаменты, – пояснил Нечаев, не найдя других слов.

Вот и ответ! Да, он же отправился за медикаментами. Точно! Я же писал об этом… или нет? Я не успел написать об этом. Ситуация выходит из-под контроля.

– Спасибо, но я уже кое-чем продезинфицировался, – усмехнулся сквозь внутреннюю боль Юлиан, кивнув на бутылку на столе.

Нечаев подхватил хмельную улыбку. Налил себе. Выпил. Посмотрел на коробку, найденную в бордовом электромобиле.

– Судя по всему, Вилевич полез туда, куда не следовало, – говорил Андрей, сидя на диване и просматривая записи.

Коробка с вещами покойного стояла рядом, на полу.

– Не в первый раз, – заметил Юлиан.

– Но в последний, – Нечаев с озадаченным видом посмотрел в открытый блокнот с синей бархатной обложкой. – Эти имена… Мне кажется, я уже слышал их где-то.

– Что за имена?

В ответ Нечаев протянул сидящему рядом Юлиану блокнот с записями. Тот взял его в руки и внимательно изучил.

– Вадим Крашенинников, начальник Управления контроля качества «Программы жизни»… – прочитал Юлиан. – И вот еще… Леонид Верещагин, депутат Законодательного собрания…

– Я слышал, что он погиб в автокатастрофе. Не справился с управлением.

Андрей достал из коробки ноутбук, открыл крышку и включил его. Появился экран приветствия. Операционная система затребовала ввод пароля.