Хороши в постели

– Это не так, – сказал он. – Увидимся на занятиях.

Вернувшись домой, я первым делом бросилась к телефону. Автоответчик мигал, единственное сообщение… от Саманты.

– Привет, Кэнни, это Сэм… Нет, не Брюс, так что сотри это щенячье выражение с мордашки и позвони мне, если хочешь прогуляться. Я угощу тебя кофе со льдом. Вкуснейшим. Даже лучше, чем парень. Пока.

Я положила трубку и снова подняла ее, как только раздался звонок. Может быть, все-таки Брюс?

Вместо него это оказалась моя мама.

– Где ты была? – требовательно спросила она. – Я сто раз уже звонила.

– Могла бы оставить сообщение, – заметила я.

– Я знала, что в конце концов дозвонюсь. Как дела?

– О, знаешь… – я затихла.

С тех пор как умер отец Брюса, мама очень старалась меня поддержать. Она отправила открытку его семье и сделала пожертвование храму. Она звонила каждый вечер и настаивала, чтобы я пришла на серию плей-офф ее лиги по софтболу и посмотрела, как «Двустволки» сразятся с «Девяткой». Как раз то внимание, без которого я могла бы обойтись, но я понимала, что она хочет как лучше.

– Ты гуляешь? – спросила она. – Катаешься на велосипеде?

– Иногда. – Я вздохнула, вспомнив, как Брюс жаловался, что гостить у меня дома сродни триатлону, чем отдыху. Все потому что мама всегда пыталась организовать прогулку пешком или на велосипеде, игру в баскетбол два-на-два в Еврейском центре, где радостно гоняла брата под щитами, я потела на дорожке, а Брюс читал спортивную колонку в зале для пожилых.

– Я гуляю, – проговорила я. – Каждый день выхожу с Нифкином.

– Кэнни, этого недостаточно! Тебе надо сюда, домой. Ты же приедешь на День благодарения? В среду или днем раньше?

Тьфу. Благодарение. В прошлом году Таня пригласила еще одну пару, – разумеется, женщин. Одна не прикасалась к мясу и называла всех гетеросексуалов «овуляшками» и «осеменителями», а ее подруга – косая сажень в плечах, короткая стрижка, в общем, странная копия моего парня с выпускного – краснела рядом, а потом вдруг исчезла. Мы нашли ее много часов спустя в гостиной у телика, где она смотрела футбол. Таня, которую привычка курить «Мальборо» напрочь лишила вкусовых рецепторов, всю трапезу бегала от кухни к столу, принося переваренные, пережаренные, пересоленные гарниры один за другим и нечто под названием «Тофиндейка» для вегетарианки. Джош ушел рано, бормоча о выпускных экзаменах, а Люси все время трындела по телефону с таинственным бойфрендом, который, как мы позже узнали, женат и старше ее на двадцать лет.

«Больше никогда», – шептала я Брюсу той ночью, пытаясь улечься поудобнее на бугристом диване, в то время как Нифкин дрожал за стереодинамиком. Место, где раньше стояла моя кровать, теперь занимал ткацкий станок Тани, поэтому всякий раз, когда мы приезжали, ночевать приходилось в гостиной. А бедного Нифа по очереди преследовали Танины злобные кошки, Гертруда и Элис.

– Может, приедешь домой на выходные? – спросила мама.

– Я занята.

– Ты помешана, – поправила она. – Спорим, сидишь там, читаешь старые любовные послания от Брюса и ждешь не дождешься, когда я положу трубку, а то вдруг же он позвонит.

Черт. Как она это делает?

– Неправда, – ответила я. – У меня две линии.

– Пустая трата денег, – сказала мама. – Послушай, Кэнни. Он явно злится. И пока не собирается бежать обратно…

– Я в курсе, – холодно перебила я.

– Тогда в чем проблема?

– Я по нему скучаю.

– По чему? По чему там так сильно скучать?

Я помолчала с минуту.

– Позволь, я спрошу, – мягко начала мама. – Ты с ним общалась?

– Да. Мы общаемся.

По правде, я сломалась и позвонила ему дважды. Оба звонка длились менее пяти минут, оба закончились, когда он вежливо сказал, что ему пора.

Мама не унималась:

– Он тебе звонит?

– Не часто. Не то чтобы.

– И кто заканчивает звонки? Ты или он?

Запахло жареным.

– Смотрю, ты вернулась на арену раздачи гетеросексуальных советов.

– Мне можно, – весело откликнулась мама. – Так вот: кто первым вешает трубку?

– Когда как, – солгала я.

По правде говоря, это был Брюс. Всегда Брюс. Все было так, как сказала Сэм. Я вела себя как жалкий щенок. Я это знала и, что еще хуже, не могла остановиться.

– Кэнни, – проговорила мама, – дай ему передышку, а? И себе тоже. Приезжай домой.

– Я занята, – упрямо возразила я, чувствуя, как моя решимость потихоньку ослабевает.

– Испечем печенье, – продолжала уговаривать мать. – Погуляем. Покатаемся на велосипеде. Может, съездим на денек в Нью-Йорк…

– Разумеется, с Таней.

Мама вздохнула.

– Кэнни, – сказала она, – знаю, что Таня тебе не нравится, но она моя спутница… Ты не можешь хотя бы попытаться быть милой?

Я подумала:

– Нет. Прости.

– Мы можем провести время только вдвоем, если ты и правда так хочешь.

– Посмотрим, – уклонилась я от прямого ответа. – У меня куча дел. И надо съездить в Нью-Йорк в следующие выходные. Я тебе говорила? У меня интервью с Макси Райдер.

– Правда? О-о, как она шикарна в том шотландском фильме.

– Передам ей твои слова.

– И послушай, Кэнни. Не звони ему больше. Просто дай ему немного времени.