Хорошие девочки

– Пока! – бросила она через плечо родителям, которые сидели в кабинете с закрытыми глазами и слушали оперу Вагнера.

Тридцать минут спустя Мак отдала ключи парковщику у входа в крошечный бразильский ресторан Michaela в центре Сиэтла. Она сделала глубокий вдох и зашла внутрь. В колонках гремел какой-то ремикс в стиле босса-нова, повсюду висели лампы Эдиссона в металлических клетках, отбрасывавшие янтарные отблески на сцену. Бармены готовили безалкогольные мохито, а официанты разносили тарелки с жареными бананами и пирожками-кошинья с сыром и курицей. В дальнем зале стоял длинный стол с рассадочными карточками для всех участников. Была там и сложенная вдвое карточка с именем Мак. Взяв ее в руки, она ощутила прилив бурной радости. Она и правда сделала это: поступила в Джульярд! По коже побежали мурашки от радостного волнения и гордости.

– Так, так, так. Значит, ты все-таки пришла.

Мак моргнула, разглядев в тусклом свете ехидное эльфоподобное лицо Клэр всего в нескольких сантиметрах от нее. Она уже прикрепила бейджик к левой груди: «Привет, меня зовут Клэр Колдуэлл».

Мак напряженно сглотнула, поправив очки на носу.

– Мне нужно… э-э-э… – Она запнулась, мечтая поскорее оказаться как можно дальше отсюда.

Клэр стояла в проходе, не давая ей пройти. Она была сантиметров на пятнадцать ниже Мак, и та всегда завидовала ее хрупкому телосложению, но сейчас бывшая подруга казалась выше обычного.

– К твоему сведению, Блейк меня бросил, – прошипела она. – И все из-за тебя.

Мак уставилась на ее туфли на толстом каблуке, размышляя о том, что сказал Блейк. Так значит, это правда. Ну и какая разница. Разрыв Блейка с Клэр ничего для нее не значил.

– Мне жаль, – ответила Мак и добавила: – Извини.

Действительно, что еще она могла сказать? Они больше не были подругами. Они были друг другу никем.

Она протолкнулась мимо бывшей подруги и присоединилась к группе незнакомых ребят, просто чтобы чем-то себя занять. Там было несколько дерганых мальчиков в пиджаках и галстуках, и девочка в ботильонах на шпильке и черном кружевном платье, в которое Мак влюбилась с первого взгляда.

– Привет, я Маккензи! – она протянула руку худенькому мальчику с нежными руками и длинными ресницами.

Мальчик указал на свой бейдж.

– Привет, меня зовут Люсьен, – ироничным тоном сказал он. – Я играю на флейте.

– Рада познакомиться, – улыбнулась Мак.

Остальные тоже начали называть свои имена и инструменты, на которых играют. Потом они принялись обсуждать Нью-Йорк.

– Кто-нибудь там бывал? – с нескрываемым любопытством спросила девушка по имени Рианнон.

Люсьен кивнул.

– Родители меня возили туда на прошлый день рождения. Потрясающий город, – захлебываясь от восторга, сказал он. – Жду не дождусь, когда снова туда поеду.

– А правда, что там все ужасно дорого? – спросил пианист по имени Декстер. – Я слышал, там пачка жвачки долларов пять стоит.

– Это правда, но энергетика того стоит, – вставила Мак. Она и сама бывала в Нью-Йорке – в музыкальном лагере, вместе с Клэр. Она поспешила заглушить нахлынувшие воспоминания о том, как они гуляли по Таймс-сквер в одинаковых футболках с надписью «Я люблю Нью-Йорк», ели мешками конфеты из кондитерской Dylan’s Candy Bar и пробрались на сцену Карнеги-холла, чтобы посмотреть, каково это, а потом убегали от охраны. – Но не стоит верить слухам. В Нью-Йорке не все сплошь грабители и карманники. И крокодилы в канализации не водятся.

Декстер фыркнул и закатил глаза.

– Угу. Зато в метро живут гигантские крысы.

– Это да, – заметила Мак. – Они и правда мерзкие. – Все брезгливо поморщились. Мак спиной чувствовала на себе обжигающий взгляд Клэр, но твердо решила не оборачиваться. Сегодня она будет веселиться, черт возьми. И не потащит прошлое за собой.

К ним вразвалку подошел высокий широкоплечий блондин с ямочкой на щеке. Мак посмотрела на его пиджак, но бейджика на нем не было.

– У вас тут, похоже, весело, – с энтузиазмом сказал он.

Люсьен пригубил свой напиток.

– Да мы тут просто обсуждаем крыс в метро. Обычная тема, чтобы завязать знакомство.

Новенький тут же уставился на Мак.

– Крысы в метро? Бр-р.

Мак хихикнула, подавив ботанский порыв поправить очки.

– Боишься?

Парень хмыкнул.

– Крыс-то? Не-а. Я вырос на ферме. Но я слыхал, что в Нью-Йорке они отличаются особой сообразительностью. Выделывают всякие трюки – носят разные предметы в зубах, кувыркаются, говорят на нескольких языках.

– Спорят с таксистами? – вставила Мак.

Новенький усмехнулся.

– Торгуются с продавцами фальшивых сумок Gucci на Канал-стрит.

– Без очереди проходят в лучшие клубы, – пошутила Мак, вовсю наслаждаясь ситуацией.

Парень протянул ей руку.

– Я Оливер. Играю на фортепиано, – Ладонь у него была гладкая, но на кончиках пальцев были мозоли. От его прикосновения по телу Мак пробежал электрический разряд.

– Маккензи. Виолончель. Приятно познакомиться.

– Взаимно, Маккензи-виолончель. – Он уверенно смотрел ей в глаза. – Меня всегда восхищало, как вы, виолончелисты, повсюду таскаете за собой эту бандуру, будто она ничего не весит. По виду и не скажешь, до чего она тяжелая.