Хорошие собаки до Южного полюса не добираются

– Ох, простите! – воскликнула фру Торкильдсен, словно она была в чем-то виновата. – Подождите-ка!

Она прикрыла дверь и попросила меня сесть. Да запросто. Я уселся как приклеенный.

– Придется тебе, Шлёпик, в спальне побыть. Домработница боится собак.

– Это ловушка, – сказал я, – Домработница хочет устранить меня и спокойно вас ограбить. Я слыхал о таких случаях.

– Думаю, надо рискнуть. Отдохни, тебе только полезно будет.

– Ну что ж, – проговорил я, – в следующий раз, когда с вами кто-то обойдется несправедливо, не жалуйтесь.

И обошлись с ней правда несправедливо. Та фру Торкильдсен, которая спустя вечность пришла освободить меня из заточения, была совершенно непохожей на ту, что меня там заперла. Из нее словно выпустили воздух. Беспокойство ее улетучилось, движения были вялыми и медленными. Она молчала.

– Как все прошло? – поинтересовался я, хотя видел, что прошло все плохо.

Фру Торкильдсен мне не ответила. Она зашаркала на кухню, где стояла тележка – на прежнем месте, там же, где она стояла до прихода Домработницы. Фру Торкильдсен достала чашку и налила себе кофе.

– Представляешь, она от коричного рогалика отказалась, – сказала фру Торкильдсен.

Отказалась от рогалика? Разве существуют люди, которым не хочется рогаликов фру Торкильдсен? Да что же это за люди такие?

– Ей было некогда, – пояснила фру Торкильдсен, – и я с трудом понимала, что она говорит. Но белье она замечательно постирала, тут уж мне жаловаться не на что.

Фру Торкильдсен обещали помочь, и она думала, что помогут ей там, где помощь и впрямь нужна, но нет. Ей помогали со стиркой, хотя со стиркой она и сама прекрасно справилась бы, и если она не успевала пропылесосить, то и с этим ей тоже могли помочь. Вот только на самом деле помощь ей была нужна в том, чтобы проявить свои лучшие человеческие качества, а тут никто помогать ей не собирался.

Фру Торкильдсен потеряла интерес к жизни. Я достаточно ее изучил, поэтому рассказывать мне об этом было излишне. Отсутствие интереса к жизни плюс телевизор, плюс драконова вода, минус вечерняя прогулка со мной равны фру Торкильдсен на полу в ванной. Эта математика такая простая, что даже я ее освоил.

В доме воняет. Воняет от фру Торкильдсен, да и в коридоре тоже. Вот это последнее – это я виноват. Я и блюдо коричных рогаликов. Ну а что мне оставалось делать? Фру Торкильдсен сидела в гостиной и заливала неприятные воспоминания, а тележка с рогаликами стояла на самом виду.

Фру Торкильдсен не заметила, что я угощаюсь рогаликами, а когда они устроили у меня в животе бунт, было уже поздно – она отправилась в ванную и приняла там горизонтальное положение. Я попытался воззвать к ее совести, настойчиво тыкался в нее носом и подбрехивал, но к прогулке это меня не приблизило. Вот оно и вышло так, как вышло.

В доме воняет собачьим дерьмом и опустившейся алкоголичкой. Сейчас Домработница бы нам не помешала.

Мне хотелось бы просветить вас по поводу нюха и обоняния. Чтобы слегка приподнять завесу тайны – подобно тому, как фру Торкильдсен это проделывала со стаканами воды, однако с чего начать, я не знаю.

Начну, пожалуй, с глаз. Они у людей и собак одинаково слабо развиты. Как объяснить неспособному видеть человеку не только то, что именно ты видишь, но и свою способность видеть? Надеюсь, правильный ответ – вообще никак не объяснять, потому что это беспардонно. Лично я не в состоянии представить, каким представлялся бы мир без тех сведений, которые таит в себе запах. Не будь его, как люди вообще узнали бы хоть что-то?

Мы часто слышим, мол, «запах был неописуемый», и вернее подметить невозможно, но позвольте мне попытаться. Описывать что бы то ни было тому, кто не обладает обонянием, но при этом сам так не считает, – задачка не из простых.

Вот три момента, которые следует знать о запахах тем, у кого не развито обоняние.

Первый: запах трехмерен.

Второй: запах не исчезает, а приобретает новые формы.

Третий:

запах никогда не спит.

Гренландия – вот какая сейчас для фру Торкильдсен тема дня. Огромная ледышка, вторая по величине в мире, расположенная всего в паре автобусных остановок от Северного полюса. Самый большой остров в мире, едва пригодный для жизни. Таких несгибаемых людей, как там, больше нигде не найти, однако без собак даже они не выдержали бы. А может, и наоборот – это собакам без людей пришлось бы несладко. Шеф выписал с западного побережья Гренландии больше сотни таких собак, которых ему успешно доставили на маленький южнонорвежский островок. Так рассказывала фру Торкильдсен. И я не удержался от вопроса:

– Сотню?

– Да, сотню.

– А это много?

– Не знала, что тебя это волнует.

– Похоже, волнует.