Хороший день для зомби-апокалипсиса

— Ну еба-ать… — Илья закатил глаза, не прекращая воевать с рюкзаком, — То есть то, что во всё мире озомбачка с покусанием началась перед самым началом рабочего дня, причём везде одновременно, тебе понятно…

— Угу… — флегматично отозвался Славка.

— Что там такого интересного? — Илья наконец заборол рюкзак и притушил керогаз своей воинственности.

— Поебушки, — кратко отозвался змей, листая указательным пальцем экран.

— Да? — кавказец сделал стойку, вздыбившись всем телом и заблестев глазами.

— На всех, — кивнул Слава, поняв невысказанный вопрос, и наконец поднял глаза, — Командир, ты как?

— Я… — прислушиваюсь к зову организма, — сугубо положительно! Хотя нет, смотря что за девахи! С малолетками и детными мамашами связываться не хочу. Ну и не так, чтоб пробы негде было ставить.

— Ну… — рептилоид замер на пару секунд, — с этим сложней, но найдём. А малолетки, это для тебя как?

Вопрос не праздный, поскольку после Апокалипсиса идеи «плодиться и размножаться» нашли своих сторонников, и в обществе вонючей бражкой запузырились идеи потенциальных патриархов о воспитании жены «под себя» чуть ли не с пелёнок.

Общество на такое пока что реагирует резко, но вниз сполз не только «возраст согласия», но и возраст официального совершеннолетия. Если уж под ружьё ставят с четырнадцати, притом в некоторых общинах всерьёз, а не как эрзац-ополчение на случай вовсе уж крайнего пиздеца, то и возраст согласия, стало быть, сполз до четырнадцати фактически на автомате.

Общины сошлись в итоге на том, что если человеку доверяют оружие и ставят на боевое дежурство, то он считается взрослым со всеми вытекающими. Притом не только по сексу и прочим «взрослым» возможностям (отчего возрадовались было излишне буйные малолетки), но и по наказаниям, вплоть до штрафных отрядов и виселицы.

Ну и наоборот… хватает великовозрастных опездолов, считающихся несовершеннолетними. Последнее — совсем уж недавнее нововведение, но воспринятое в обществе, как что-то давным-давно ожидаемое.

— Шестнадцать[17]… — задумываюсь я, мысленно прикидывая брачный возраст местных девах и их сексуальную ликвидность, — хотя нет, таких себе оставляйте, вы сами ещё пиздюки. Я не Закона опасаюсь, который сейчас ни хуя не работает, а так… у них даже если сиськи-письки уже созрели, то в башке маргарин пока.

— Принято, — отозвался Слава, снова начиная тыкать пальцами в экран, — а мамаши тебе чем не угодили? Такие штучки есть…

Он приподнял голову и похабно причмокнул губами, а Анвар отчаянно закивал, непроизвольно обведя руками нечто контрабасообразное, с параметрами этак в сто двадцать, девяносто, сто двадцать.

— Штучки-то есть, — соглашаюсь с ним, — а растяжки и тому подобное меня не пугает. Просто…

Говорить такое несколько неудобно, но с парнями с стараюсь быть максимально честным.

— … к ним же дети прилагаются, понимаешь?

— РСПшки? — блеснул интернет-познаниями Илья, — Брезгуешь?

— Да ну… скажешь тоже! Просто любая нормальная мамаша с ребёнком… нормальная, понимаете? Она в первую очередь делает всё для ребёнка, для его выживания и комфорта. Меня не особо волнует, что он от другого мужчины, хотя… — задумываюсь ненадолго, — это отчасти тоже. Не сильно, но… не буду врать, это тоже.

— Но главное… — обвожу их глазами, — для нас это просто опасно! Здесь и сейчас у нас нет якорей, вообще! Не понравилось, не сошлись характерами — снялись и ушли. Хоть на Тракторный, хоть к пикси в Локацию, хоть вообще в Новосибирск пешком двинули. Постоянная женщина, непривычная и главное — не готовая походной жизни и войне — якорь. А с ребёнком?

— Возможностей для давления и шантажа — море, — согласился, чуть помедлив, Слава, — Как минимум, бабы будут пытаться сделать так, чтоб мы осе́ли именно на Опытной. А выгодно это нам, невыгодно… ей удобно. Ребёнку так лучше. Он мать и имеет право ебать тебе мозг и переделывать под свои хотелки.

— Верно, — соглашаюсь с рептилоидом, — А есть ещё момент трофеев, которые мы неизбежно начнём выменивать не на то, что нужно нам для выживания, а на то, что нужно ей и ребёнку. Даже если на самом деле просто ЧСВ перед подругами потешить, а не вопрос реального выживания.

— Да-а, — протянул Илья, вдеваясь наконец-то в рюкзак, — пойдём?

— Тебя только и ждали, — отозвался Анвар, и уже повернувшись ко мне… — так что, с женщинами только секас на один раз?

— Ну почему, — накидываю рюкзак на плечи и сам себе напоминаю ослика. Веса… до хуища! Благо, тут идти пару километров, — просто осторожней. А лучше просто с определёнными категориями не связываться. По крайней мере — пока.

— Потом осядем в безопасном месте, — подхватил Слава, бодро спускаясь по лестнице, — и хоть гарем с детским садом себе заводи! А пока Товарищ Вова высказал нам не слишком толерантные, но очень правильные мысли.

— Гондоны, — подытожил Анвар, и вынужденно дополнил, покосившись на Илью, физиономия которого начала расплываться ехидством, — чтоб детей не было!

Несмотря на утро, народ уже тянется к ЗАГСу, чертыхаясь на вонь и поминая добрым словом Валеру.