Хороший мальчик. Строптивая девочка (СИ)

Всего здесь было три комнаты. Одна из них была проходной и исполняла роль гостиной, и две спальни. В общей комнате стоял диван и пара кресел, на стене напротив висела огромная плазма с присоединенной к ней приставкой. Так же у одной из стен расположился стеллаж с широкими полками, заполненных различными мелочами. Чего здесь только не было! Различные книги, художественные и не очень, какие-то справочники, атласы энциклопедии, десятки сувениров, начиная от Эйфеловой башни, заканчивая какими-то миниатюрными слониками, кубки, медали, ракушки, коллекционные машинки, футбольный мяч… Но больше всего моё внимание привлекли фотографии, которых здесь было штук пятнадцать. На некоторых из них мне удавалось найти Стаса или Дамира. На одной фотографии юный Стас в футбольной форме стоял в компании таких же мальчиков-футболистов. Я даже не удивилась. Занятие футболом очень подходило его образу, готова поспорить, что он был нападающим, а может быть и вообще капитаном. Одним словом звездой.

На другой фотографии ему было лет двенадцать и он стоял с таким же мелким Дамиром, оба гримасничали на камеру и больше походили на двух чертят, чем на двух респектабельных парней, которыми я их знала. На других фотографиях они были либо с друзьями, либо в окружении толпы каких-то детей.

На самом видном месте стояла фотография Стаса с какой-то молодой женщиной, она прижималась к его плечу, а он целовал её в висок. Это было так нежно, что внутри меня зашевелилось что-то острое и далеко не самое приятное. Долго всматривалась в снимок, пока до меня не дошло, что на фотографии был совсем не Стас, потому что мужчина со снимка был значительно старше Чернова. Но, блин, они же были практически неразличимы! Если б не первая еле уловимая проседь в волосах и морщинки в уголках глаз… Да, и взгляд, взгляд совершенно точно был не Стаса. Человек с фотографии смотрел на мир так, словно видел его весь насквозь, в нём читались уверенность и непоколебимость. Мой же знакомый смотрел дерзко и с вызовом, но при этом как-то мягко и бережно. В общем, это были два разных человека, но до одури похожих. Я тщетно гадала, кто это может быть. Сначала подумала, что это его отец, но мужчина был слишком молод, чтобы иметь такого взрослого отпрыска, судя по фотографии ему и сорока не было. Может быть брат? Но тогда это рушило мою теорию относительно идеального сына, согласно которой он был единственным и от этого излюбленным сыном своих родителей. Наверное, какой-то родственник, дядя или двоюродный брат. Но, чёрт, как же они похожи!

Женщина на фото мне понравилась. Было в ней что-то такое… темпераментное и энергичное, но при этом, она казалась мягкой и любящей, по крайней мере, именно так она смотрела на взрослую копию Стаса.

В голове крутилось так много вопросов, а задать их было некому, ну не Бонифация же мне пытать, который наконец-то соизволил встать с дивана и уже вовсю крутился у моих ног.

— Ну, что, собак, гулять пойдём? — наклонилась я к нему и потрепала по загривку. Вместо ответа пёс лизнул меня в руку. И меня опять накрыла волна неясных эмоций. Давно вытесненная мечта иметь собаку, от которой пришлось отказаться ещё в детстве, вновь просилась наружу.

Последующие дни мало чем отличались от моего обычного жизненного распорядка. Если, конечно, не считать того, что теперь мне приходилось больше времени тратить на дорогу в универ (зато до бара было ближе) и спать в чужой постели, которая просто сводила меня с ума запахом Чернова. Хоть тот и клялся, что сменил постельное белье. По какой-то непонятной причине, он велел мне спать именно в его спальне, а не на диване. Я тогда ещё подумала, что «Ага, щаззззз», но уже тем же вечером уткнулась носом в чужую подушку, которая так и подкидывала в мой мозг ненужные образы. Старалась не думать о том, сколько женщин могло перебывать здесь до этого, убеждая себя, что меня это совсем не касается, потому что… потому что я здесь совсем в другой роли.

Училась, работала, в промежутках между первым и вторым гуляя с Собакевичем, с которым мы очень даже неплохо спелись.

Ну а ещё, был вечно спокойный Севка, который изменил самому себе и очень долго ржал, когда я ему сказала, куда меня везти после смены.

— А твой-то не промах, — вытирая слёзы, простонал он.

— Он не мой, — злюсь я.

— А Стас об этом вообще знает?

— Сева! У него девушка!

— Это та, которая его всё женить на себе пытается? Поздравляю, ты её обогнала, — веселится Игнатьев, полностью игнорируя моё недовольство.

— Я просто приглядываю за собакой, — бурчу под нос своё единственное оправдание.

— Вижу, — опять веселится Севка, дёргая меня за замок оранжевой куртки, которую я всё же надела на себя.

— Это не его, — поясняю я, отчего Сева делает круглые глаза и вопросительно понимает бровь. — У неё запах другой, совсем не Стаса.

Говорю и сама же заливаюсь краской, понимая, как это всё звучит со стороны. А предатель Игнатьев чуть ли не лопается от самодовольства.