Хороший, плохой, неживой

– Так насчет этого Пискари и беспокоился? – спросил Сэмюэл с издевательским оскалом на красивом лице. – Тощеватая малышка. Сверху очень мало. – Он осклабился шире. – И снизу тоже. Я думал, ты повыше.

Он протянул ко мне руку. Я резким движением поставила блок, ощутила, как мой кулак врезался ему в ладонь, вывернула запястье, поймала его за руку и дернула вперед, навстречу поднятому ботинку.

Удар пришелся в живот, дыхание вырвалось из Сэмюэла с шипящим уханьем, он опрокинулся назад. Я проводила его джебом в пах, и он свалился к моим ногам.

– А я думала, ты поумнее, – сказала я корчащемуся на полу вампиру.

Пожалуй, не самый был умный мой поступок.

Побросав тряпки и метлы, уборщики стали приближаться ко мне ровным и неспешным шагом. Я задышала быстро, стряхнула с себя куртку, отпихнув ногой ближайший стол, чтобы дать себе место для маневра. Семь шариков в пистолете, девять вампиров. Всех мне не снять. У меня похолодели щеки, голые плечи покрылись гусиной кожей.

– Нет, – произнес Кист из своего угла, и они заколебались. – Нет, я сказал! – гаркнул он, вскакивая на ноги и двигаясь к нам, но резкие шаги сразу стали медленнее из-за недавно обретенной хромоты.

Они с искаженными злобным обещанием лицами остановились, образовав вокруг меня кольцо радиусом добрых восемь футов. Восемь футов, подумала я, и мне стало нехорошо при воспоминании о наших с Айви спаррингах. Это как раз дистанция, с которой вампир тебя достанет. Побитый в пах вампир встал, ссутулив плечи, с искаженным от боли лицом. Кист протолкался в круг, встал напротив него, руки на бедрах, ноги расставлены. Темная шелковая рубашка и брюки от костюма смотрелись элегантнее, чем его обычный кожаный наряд. Синяк на заросшей свежей щетиной щеке наливался совсем рядом с глазом. Судя по его осанке, ребра у него тоже болели, но, кажется, больше всего пострадало его самолюбие. Положение наследника он уступил Айви.

– Он велел ее привести, а не поиметь, – сказал Кист бескровными губами. Мой взгляд прилип к следу ногтя у него под челкой.

Хотя Сэмюэл был крупнее, не оставалось сомнений, что Кист имеет право ему приказывать. Злость и нетерпение сменили его обычную мину небрежного флирта, придавая ему тот оттенок резкости/что мне всегда в мужчинах нравился. Как у всякого менеджера, у Киста были проблемы с работниками, и почему-то тот факт, что ему, как всякому другому, приходится разгребаться с обыденщиной, придавал ему привлекательности. Мой взгляд блуждал по нему, а мысли следовали за взглядом.

Черт бы побрал вампирские феромоны.

Все еще тяжело дыша, большой вампир покосился на меня и снова на Киста.

– Ее надо обыскать, – сказал он. И облизал губы, глядя на меня, да так, что у меня зачастил пульс. – Я это сделаю.

Я напряглась, подумала о пейнтбольном пистолете. Но слишком их здесь много.

– Это сделаю я, – ответил Кист, и голубизна его глаз стала исчезать в нарастающей черноте.

С-супер.

Сэмюэл молча отступил, и Кист протянул руку к моей сумке. Я замялась, потом увидела его приподнятые брови, как бы говорящие: «Ты только дай мне повод», – и отдала ее. Кист взял сумку, плюхнул на соседний стол.

– Дай мне все, что на тебе, – сказал он тихо.

Не отрывая от него взгляда, я медленно завела руку за спину и подала ему пейнтбольный пистолет. Окружающие вампиры не издавали ни звука. Может, из уважения к моему красному пистолетику? Они же не знали, чем он заряжен. Еще только затыкая его за пояс, я знала, что воспользоваться им не придется, и сейчас хмурилась из-за упущенной возможности, которой на самом-то деле и не было.

– Крест? – спросил Кист, и я, расстегнув замок зачарованного браслета, положила его в протянутую руку. Ничего не сказав, Кист положил крест и пистолет на стол позади себя. Шагнув вперед, он широко развел руки. Я послушно повторила этот жест, и он подошел ближе, чтобы меня обыскать.

Стиснув зубы, я ощущала блуждающие по мне его руки. Там, где он прикасался, начиналось теплое покалывание, проникающее снаружи внутрь. Только не шрам, только не шрам, – думала я отчаянно, зная, что будет, если он коснется шрама. Вампирские феромоны висели в воздухе так густо, хоть топор вешай, и струя воздуха от вентилятора вызывала приятное ощущение, сползающее от шеи к паху.

Когда он убрал руки, я вздохнула с облегчением.

– Амулет с мизинца, – потребовал он, и я сняла колечко, положила ему в ладонь. Он бросил его рядом с моим пистолетом.

Кист встал прямо передо мной и недобро прищурился:

– Дернешься – умрешь. Я не поняла.

Кист придвинулся ближе, и я задышала сквозь зубы. Я ощущала его напряжение, его обостренное внимание, предугадывающее мои возможные движения. Он дыхнул мне на ключицу, и мои мысли перескочили к его губам, гладившим мне ухо четыре дня назад. Кист, наклонив голову, глядел на меня, колеблясь, и пустой взгляд голубых глаз отлично прикрывал голод.

Он поднял руку, погладил пальцем от уха вниз, к шее, к выступам шрама.