Хоровод нищих

- Импи-Лена, не обращайте, пожалуйста, внимания на мелочи. Между людьми, случается, возникают размолвки. И, как я уже говорил утром, мы не собираемся растранжиривать ваши сбережения. Сейчас я поступил на службу…

- Служба! - в удивлении воскликнула женщина. - Неужели господин стал агентом фирмы Зингера?

- Ну нет, конечно, не такая мелкая должность. У меня ведь есть и другие возможности…

- Да, возможности у господина имеются, надо бы только использовать их на благо… Хорошие возможности. Но я все же решила уйти…

- Почему?

Женщина замолчала. Она скрыла от хозяина, что истинная причина ухода - вдова Аманда Мяхкие. Только из-за нее Импи-Лена хотела поменять место работы. Она украдкой взглянула на своего хозяина и почувствовала жалость к этому беспомощному и нерасторопному мужчине, у которого бедность отняла все, кроме его апломба. Импи-Лена попыталась ответить, но подобрать нужные слова оказалось так же трудно, как проехаться на санях по песку.

- Конечно, я знаю, что получу свои деньги обратно и даже с процентами, но сейчас я решила уйти, - наконец произнесла она.

- Уйти да уйти. Куда?

- Не знаю. Пойду куда-нибудь. Да и годы уже не те.

Импи-Лена всегда страшилась старости, хотя до конца и не верила в ее приход. Еремиас, в свою очередь, замолчал. Только сейчас до него дошло, кто являлся его опорой и защитой. Импи-Лена действительно хорошая женщина: верная, надежная и старательная. Но одинокая. Старые девы обычно одиноки, но живут дольше замужних, ибо неумирающая надежда манит их к жизни.

В передней послышались шаги и тихое мурлыкание. В комнате появился Йере. На его лице играла широкая улыбка. Он беззаботно забросил шляпу и трость на вешалку и заговорил стихами:

- Бросим прочь еремиаду, запоем-ка серенаду…

- Сын! Хватил крепенького?! - воскликнул отец и втянул в себя воздух.

Йере с форсом протянул экономке банкноту в сто марок.

- Это только начало…

Преданное сердце служанки трепетно забилось. Жест сына благотворно подействовал и на настроение папы. Он погладил бороду и торжественно произнес:

- Я всегда утверждал, что Йере пером заработает себе на жизнь. Сочинительство - это, так сказать, культурная работа.

Йере уселся за стол и в знак согласия кивнул головой. Он не хотел разрушать иллюзий, поскольку вместо них ничего предложить не мог. Настроение поднялось, все успокоились, и беседа потекла легко и безобидно.

После ужина Йере отправился в Аспирин навестить магистра Ахопалтио. Философ заразился в легкой форме болезнью странствий. Перед его глазами маячила чужая страна, где песня "Черный Рудольф" уже вышла из моды. Чтобы подтвердить свое непреодолимое желание, Ахопалтио снял с ушей наушники. Упаковывая чемодан, он восторженно говорил об излеченных комплексах и о симптомах внутренней жизни своей хозяйки. Попутно он прочел короткий доклад об исследованиях гормонов, выполненных в последнее время. Когда Йере зевнул, Ахопалтио свободно переключился на науку о^ воспитании и мимоходом упомянул имя Руссо Тут Йере внезапно очнулся. Он вспомнил Кахилуса и банкноту в сто марок. Поднялся, беспокойно заходил по комнате и внезапно спросил:

- Ты можешь мне помочь?

- Помочь?

- Да. Ты долго учился и много знаешь, дай мне совет, как мне жить?

Ахопалтио перестал упаковывать чемоданы, пристальным взглядом ученого посмотрел на своего друга и медленно ответил.

- Как жить? Точно на этот вопрос ответить трудно. Наряду с психологической закономерностью действует социологическая, которая находится над личностью. Ты, следовательно, являешься социальным существом, которое обязано играть в жизни определенную роль.

- Оставим роли в стороне! - прервал его Йере - Я уже достаточно наигрался.

- Прости, я продолжу. Каждый человек должен играть какую-нибудь роль, которую он, правда, разрабатывает для себя лично. Содержание роли обычно определяет обстановка и прежде всего социальные условия…

- Мне это известно, - прервал Йере, который днем целых пять часов играл роль часовых дел мастера. - Речь идет о моей жизни, а не о театральном представлении.

Философ закрыл глаза и попытался сделать более доходчивой свою речь.

- Проблема серьезна, - продолжил он. - Как тебе жить? Шопенгауэр говорит, что все мы, бедные смертные, порочные и одновременно добродетельные животные, жизнь которых слишком коротка для достижения совершенства как в пороках, так и в добродетелях. Марк Аврелий также утверждает, что жизнь человеческая кратковре-менна и ничтожна: вчера еще эмбрион, а сегодня уже мумия или пригоршня праха. Жюль Пейо, в свою очередь, особо подчеркивает, что леность и упадок духа коварным образом приводят нас к преждевременной смерти. А Генри Амьель и мой ученый родитель Фрейд…

- Нет, нет, дорогой друг, - прервал Йере поток цитат, - я не живу ни философией, ни афоризмами. Посоветуй мне, как добыть пищу и одежду.

- На этот вопрос я ответить не могу. Я и не предполагал, что тебя интересуют материальные проблемы. Подожди-ка… Кто может дать тебе совет?.. Значит, тебе нужны…

- Деньги, чтобы жить.

Ахопалтио растерялся. В раздумье он пробормотал: