Хорт – сын викинга

– Что ж, на пиру всякое бывает… – Вагн Окессон сделал над собой огромное усилие и взял себя в руки. – Клятва во хмелю не всегда может быть исполнена. Кто ж не знает, что это так шутит Локи[122]. И лучше не идти у него на поводу… Но что касается сына Сигурда, то свой обет я исполню. За Сигурдом Оборотнем невыплаченный долг! Я не могу простить ему Рунгерд. И я истребую этот долг с его сына. Пусть он вернет. Так велит наш закон. Обращаюсь к тебе, как к ярлу Йомсборга: я требую хольмганга с Моравом!

– Препятствовать не буду. К тому же он для нас чужак, и этим все сказано. Но зачем было ковать его в цепи?

– У него на голове науз из волос. Это значит, что Морав – волк-оборотень, как и его отец. Только железо может удержать оборотня… до тех пор, пока мы не выйдем на хольмганг.

Торкелль Длинный скептически хмыкнул:

– Хм… По-моему, ты сгущаешь краски. И потом, волкодлакам русов далеко до наших ульфхеднаров. Не так ли? Ты не отвечаешь, значит, сомневаешься… Неужто боишься?

– Нет! Но дитя оборотня и вельвы обладает огромной Силой. В этом я успел убедиться. – Вагн Окессон дотронулся до шрама, обезобразившего его лицо. – Эта отметина появилась и по его вине. Но тогда Морав был ребенком и не знал, как пользоваться Силой. Теперь – я в этом уверен – он обучен. На торжище в Слисторпе я узнал его сразу – по трем родинкам на левой щеке, которые похожи на Фриггерок – Прялку Фригг[123]. Такие же были у Рунгерд. К тому же он запомнился мне по нашей первой встрече, хотя и был тогда мальцом. Для меня хватило одного взгляда на него, чтобы понять, с каким опасным врагом мне придется сражаться.

– Тем не менее ты его пленил…

– Мне просто повезло. Юнец расслабился, ведь он впервые увидел богатый торг с массой людей. Шум, гам, крики на торжище подействовали на него как заклинание. Ну и я немного помог своей Силой…

– Решено! – Для большей убедительности Торкелль ударил кулаком по столу. – Делай с ним, что хочешь. Как по мне, то лучше этого Морава, если ты считаешь, что он очень опасен, просто утопить в море, не снимая цепей. И кстати, йомсвикингам будет очень не хватать твой Силы, Вагн, если этот юнец-оборотень отправит тебя в Вальхаллу…

Ульфхеднар презрительно зыркнул на ярла, круто развернулся и вышел, громко хлопнув дверью. Торкелль Длинный расхохотался, затем резко оборвал смех и злобно забормотал:

– Давно мечтаю, чтобы кто-нибудь укоротил этого наглеца. Вдруг у сына Сигурда Оборотня это получится. Хорошо бы… Пользуясь тем, что он внук Палнатоки, Вагн слишком много себе позволяет. Он забывает, что предводитель йомсвикингов я, Торкелль! Надо бы хорошо поразмыслить…

Ярл снова наполнил чашу и начал пить мелкими глотками, словно это был не прохладный эль, а горячий отвар целебных трав. На его лице застыло мечтательное выражение.

Глава 19

Хольмганг

Морав выбирался из сна, похожего на смерть, словно поднимался со дна глубокого озера, поросшего тиной. До границы Нави было рукой подать, он это знал, но что-то удерживало его перед этой роковой чертой, не давало переступить ее. В какой-то момент перед его смущенным сознанием появился медведь с дубиной в лапах, который затем превратился в могучего мускулистого витязя, обнаженного по пояс, на широкие плечи которого была накинута бычья шкура с головой и огромными рогами, исполнявшая роль плаща с пристегнутым к нему шлемом. Казалось, рога достают до неба, а между ними уютно устроился лунный диск, освещая местность мертвенно-бледным голубоватым светом.

Пейзаж был совершенно незнаком Мораву: дикое нагромождение валунов и скал, странная дубрава на склоне холма – ни одного дерева с прямым стволом, ни единой прямой ветки, а все причудливо покручено, словно дубы трепал ураганный ветер, начиная с малого ростка, – чуть поодаль, в ложбине, чернело озеро, но на его глади не заметно было никакого шевеления, будто это и не вода вовсе, а черный, тщательно отполированный алатырь-камень… И только на вершине мыса, который выдавался далеко в озеро, на небольшой и ровной, как стол, площадке, росла зеленая трава. Вершина светилась так ярко, словно откуда-то били солнечные лучи, однако это было невозможно хотя бы по той причине, что над ней клубились густые тучи и сквозь них не могло просочиться даже лунное сияние.

Велес… Это был Велес! Мысль шевельнулась в голове Морава и куда-то исчезла, утонула в огромных глазищах бога цвета темной летней зелени, который смотрел на юношу с каким-то странным интересом. Это продолжалось недолго. Раздался грохот, похожий на звуки камнепада, и Велес исчез, словно испарился. Но среди грома рушащихся скал Морав явственно расслышал медвежий рев, который странным образом сложился в слова: «Р-ра-а!.. Отдай долг! До-олг!!!»

Морав с трудом поднял неимоверно тяжелые веки и почувствовал, как в рот ему вливают какую-то жидкость. Он поперхнулся и закашлялся.

– Пей, пей до дна. И будешь жить…