Хоттабыч против Игил

Ты правишь твердой рукой…Исчадье мерзкое ты!Послал людей на убой,Предвестник страшной беды!Твой адский голос -Сумасшедший смех,На вид как колосс,Словно тысячи побед!Припев;Но все химера-Тирана мечта!Всюду измена -

Царит пустота!И ты шагаешь грозно,Топча дланью всех…Пусть плачут вдовы слезно,На крови успех!В страданьях каждый миг,Вал миллионов бед…Любой тебе должник,И даже юный сед…Твоя улыбка ада -Холоднее льда,Наградой будет плаха -Палач, убийца, Сатана!

Нету пощады -Тирана врагам!Буйствуют каты -Царит стыд и срам!И людям не спасения,Жестокость царит!На крови растворе -Месил монолит!Но верю, час придет,И сгинет этот шах…Звезда любви взойдет,Остался только шаг!

Тогда решишь -Ты сам себе судьбу!И птицей вольно ввысь-Чего ты медлишь не пойму!

Тут совершенно неожиданно твердая почва кончилась, и отчаянные юные воители оказались перед небольшим озером.

По нему плавали исполинские ящеры, в броне с большими головами и метровыми пастями. В каждой зубов в шесть рядов, лиловый панцирь покрыт шипами.

Рассуждать и торговаться некогда, первым прыгнула девушка-пантера Владлен, за нею остальные. Мальчишки-каратисты скакали с одной спины на другу, у них был опыт подобных прыжков по бревнам. Надо отдать должное — пацаны тренировались не хуже спартанцев, но при этом было гораздо техничнее их. Действительно заниматься по-научному, но без жалости к себе. Повезло избранным с родителями.

Правда, шипы кололи, но пробить многострадальные, мозолистые ступни мальчишек-каратистов и боевой девчонки-терминатора было не так просто.

Тут Олег Рыбаченко отчаянно простонал:

— Мне плохо, сильно кружиться голова.

Мальчик-вундеркинд едва держался, прыгая по монстрам.

— Держись, осталось чуть-чуть. — Крикнул в не меньшей степени измотанный Волька.

— Я падаю. — Это уже был не возглас, а полный боли вскрик смертельно раненного пацана.

Мальчишка-вундеркинд и впрямь не допрыгнул, плашмя рухнул в воду. Тут черепаха с головой очень крупного бегемота, бросилась на него, моментально перекусив пополам. Впрочем, бедный мальчик-поэт Олег Рыбаченко, погибая, даже не вскрикнул, некогда наивные, но смелые глаза навечно застыли.

— Похоже, он умер от змеиного укуса. — С сожалением изрек Волька Рыбаченко. — Бедный мой братик, да хранит его Лада.

— Надеюсь в небесной организации, если это, правда, наш товарищ найдет себе достойное место. — Произнесла с пафосом девушка-каратистка Владлен.

— Увы! У нас первые потери. — Волька Рыбаченко с огромным усилием сдерживая себя, чтобы не разреветься, шмыгнул носом.

— Надеюсь последние. Он был такой весельчак, душка и всегда придумывал смешные истории, сочинял песенки. А его крылатые изречения остались в отдельной папке, и надеюсь, будут изданы, как величайшие жемчужины мысли. Как жалко его. — В изумрудно-сапфировых глазах девушки-каратистки блеснула слеза.

— Не плачь девчонка, не лей дожди! Засмейся звонко, беды не жди! — Утешал ее юный сотоварищ, но и по его расцарапанной до крови щеке, слезинка прочертила багровое русло.

ГЛАВА 20

Тут и Волька Рыбаченко не удержался и сорвался вниз, плюхнувшись зеленую воду. На него набросились эти странные существа, конечно чудовища, но из-за большой массы их скорость была невелика, и резвый мальчишка-каратист успел выскочить. Исколов руки, Волька взобрался на спину монстра и опять запрыгал кузнечиком, только факел погас.

— Меньше разговоров — брат в лучшем мире! — Подвела итог Владлен. Хотя дрожь в голосе и расширение зрачков, говорили, что показное хладнокровие ей нелегко дается.

Лишь когда они оказались на суше, Волька Рыбаченко остервенело, отплевываясь, спросил:

— А много их тут, пара-тройка сотен, чем же питаются твари?

— Не знаю! Вероятно всеядные монстры. — Мотнула, испачканной в слизь головой девушка-каратистка.

Волька не желая вспоминать гибель брата, продолжил себя вдохновлять:

— Но лучше, точнее безопаснее змей, не так твари подвижны. — И громко воскликнул, вскинув правый кулак вверх. — Мы победим!