Хождение по квадрату

Если бы нью-йоркская футбольная команда «Джетс» не тренировалась на территории университета Хофстра, он был бы известен лишь теми, кто в нем учился. Остальные — и я в том числе — постарались бы забыть годы бесцветной игры, прошедшие с победы «Джетс» в Суперкубке-69 над «Кольтами». Полагаю, это учебное заведение было основано семьей голландских переселенцев, наживших состояние на промышленной заготовке леса на севере Мичигана. А почему они избрали для университетского городка Юниондейл, Лонг-Айленд, штат Нью-Йорк, не представляю. Ни один из студентов, которых я спрашивал, этого не знал и знать не хотел.

Я с трудом нашел комнату в общежитии, где жил Патрик Малоуни. По всей видимости, «изучение марихуаны» здесь очень популярная специализация.

Южная часть университетского городка была очень живописной, в духе «Лиги плюща». Но ее, как и многие другие школы, расширили в момент демографического взрыва, так что 60-е и 70-е годы нанесли ущерб ее архитектуре: вновь построенные здания больше всего напоминали доты времен войны на побережье Нормандии. Комната, в которой жил Патрик Малоуни, выходила на площадку, где «Джетс» поддерживали форму, и размещалась в одном из четырех белых корпусов, величиной затмевавших все остальные строения. Ничего не скажешь, построено со вкусом. Мне пришло в голову, что по ночам они кидают перекладину между двумя зданиями, чтобы нападающий «Джетс» мог тренироваться.

Я не смог полюбовно договориться с охранником на входе, показал ему свой жетон, но он отрицательно покачал головой, и я направился в сторону лифта.

— Нью-йоркское управление полиции теперь выдает своим тросточки? — искренне удивился он. — Это что-то новенькое с тех пор, как я ушел со службы.

— Специальное снаряжение для команды инвалидов. Мы гоняемся за адвокатами, навязывающими свои услуги пострадавшим в несчастных случаях, — ответил я. — Давно в отставке?

— В апреле будет пять лет. Ни дня не пожалел с тех пор, как подал документы.

Да, верно. Он «ненавидел» мундир так сильно, что снова пошел на службу — охранять студентов и наркоманов за четыре бакса в час. У меня не было никакой охоты обсуждать с ним проблему, и я перевел разговор на Малоуни. Может, его полицейские навыки пойдут мне на пользу. Идея оказалась не слишком плодотворной.

— За последние несколько недель вы здесь первый. Вначале каждый отставной полицейский планеты считал своим долгом наведаться к нам. Я раздавал номерки, как в отделе деликатесов в супермаркете.^[11]

Меня интервьюировали каждые десять минут.

— Как насчет еще одного раза?

К моему удивлению, он сказал, что помнит Малоуни. По его словам, Малоуни отличался от других студентов тем, что всегда был по-настоящему вежлив и безупречно одет.

— Всегда говорил мне «доброе утро» или «добрый вечер». Называл меня «сэр». Мои собственные дети не говорят мне «сэр», — пожаловался охранник. — А стрелки на его брюках были такими острыми, что вы смогли бы ими резать бумагу. Другие студенты одеваются как бродяги, в лучшем случае от них дождешься невнятного «привет». Местный обычай. Они потеряли уважение к мундиру. Матери сжигают повестки о призыве на службу… Будь моя воля, я бы…

Я перебил его, прежде чем он пустился в рассуждения о нейтронной бомбе президента Картера, хотя его напыщенная речь попала на больное место. За десять лет общество сделало большой шаг вперед. ОПЕК и Симбионистская армия освобождения^[12] сыграли свою пагубную роль, но у нас еще свежи в памяти наступление во время Тэта, Селма и Техас.^[13] На ране образовались струпья, но из-под них все еще сочится кровь. Я должен об этом помнить.

Поднимаясь в лифте на восьмой этаж, я думал о том, что сказал о Патрике охранник. Я не был уверен, что его слова заслуживают доверия. Может, он говорил то, что я хотел услышать. Полицейские грешат этим, как и обычные люди. Может быть, семейство Малоуни взяло его в оборот и подмазало, чтобы он играл в их пользу. А может, у него просто все перемешалось в памяти: газетные сообщения, слухи, реальность и вымысел. Но я все равно не мог сбрасывать со счетов его слова, слишком уж правдоподобно они звучали, особенно о стрелках на брюках Патрика. Такую мелкую деталь незачем было бы придумывать. К тому же у меня из головы не шли по-военному идеальные складки на брюках Малоуни-старшего при нашей первой встрече в кафе «У Молли».

Хотя в коридоре и не воняло марихуаной, ее сладкий запах витал в воздухе как счастливый призрак. Теперь я могу наконец, не боясь греха, признать, что мне нравится этот аромат. Я провел пальцем по стене. Она была клейкой от смолы. Отчаявшиеся дети, подумал я, могли бы словить кайф, полизав стены.